Над и вне - стр. 5

Прошло недели три. Мы с мадам Ману и остальными сотрудниками перетерпели нашествие зомби-студентов – запасы кофе приходилось пополнять в два раза чаще обычного – и потихоньку начали готовиться к праздникам: дню святого Валентина и Марди Гра. В этом году их разделяло всего-то три дня. Кофейню скромно и со вкусом украсили, на прилавок выложили шоколадки в форме сердечек, обёрнутые красно-золотой фольгой. Молодёжь наслаждалась каникулами, однако продолжала захаживать в маленькое кафе. Иногда какая-нибудь компания занимала столик на несколько часов, но люди вели себя прилично: алкоголь у нас не подавали, запрещали употреблять в помещении что-то крепче двойного эспрессо, да и разбираться с полицией никто не хотел. Ночью проблем вообще не возникало: мало кто осмелится препираться с вампиршей. Постепенно я начала узнавать завсегдатаев и немного флиртовать с молодыми людьми – просто чтобы создать приятную атмосферу для клиентов. Хозяйке нравилось, как я работаю и веду себя, и, судя по её лицу, мадам жалела, что вскоре мы расстанемся. Пожилая женщина чувствовала себя одиноко: муж умер, дети разъехались кто куда и навещали мать раз в год, подруги путешествовали или занимались внуками. Дневные работники держались отстранённо, молодёжь не слишком охотно вступала в диалог, и только вежливая симпатичная «шуази» активно слушала мадам, вдобавок прекрасно убиралась и готовила отличный кофе. Неудивительно, что смертная привязалась к клыкастой сотруднице. Однажды она спросила меня:

– Ты ведь иностранка, не так ли? Сколько лет провела во Франции?

– Мой акцент настолько заметен? Жаль. Думала, за три года удалось от него избавиться, – хозяйка кивнула, отвлеклась на звонок, а я снова вспомнила свои злоключения. Семь месяцев ушло на адаптацию, и проходила она вовсе не гладко. Можно сказать, я почти утонула в потоке информации на чужом языке, который, как выяснилось, знала весьма посредственно. Было тяжко, но сдаваться не собиралась – слушала, учила, запоминала. Устроиться на работу не вышло: везде просили паспорт или временное удостоверение беженца, а так как официально я была мертва, сделать документы не представлялось возможным. Когда совсем отчаялась, пришлось идти на поклон к местным бандитам. Как ни странно, меня не попытались ограбить, изнасиловать или убить – отправили на соседнюю улицу, в логово вампиров-контрабандистов. В старом доме с заколоченными окнами нашла приют дюжина кровососов. Их лидером был Слобо – харизматичный, выглядящий лет на тридцать дядька из Черногории, от которого я не стала ничего скрывать. Подумав минутку, он предложил мне работу, крышу над головой и помощь с легализацией. К счастью, мои работодатели никого не убивали – поднимали с морского дна специально выброшенные с кораблей «посылки» и за небольшое вознаграждение передавали их клиентам. Содержимым я не интересовалась, однако подозревала, что помогаю наркоторговцам, киллерам и прочим типам вне закона. Еженощное общение с сородичами помогло преодолеть языковой барьер – к первой годовщине пребывания в стране уже вовсю ругалась с взрослыми опытными кровопийцами. На английском говорила чуть реже, однако со временем «прокачала» и его. Русский, разумеется, не забыла – художественная литература, научные статьи, некоторые учебники. Спать выходило лишь иногда, зато деградации удалось избежать. Спустя девять или десять месяцев упорного труда меня привели в филиал ведомства, занимающегося проблемами «шуази», сфотографировали, выдали два бланка и рассказали, что именно туда вписать. Имя менять не стала – сократила «Марию» до «Мари», и всё, а вот фамилию выбрала новую. Как будет по-французски «стриж», не вспомнила – на ум пришло только «hirondelle», «ласточка». Делать нечего – нацарапала на листке короткое «Hiron». Волосы для идентификации взяли у какого-то новообращённого, и через десять дней мне торжественно вручили удостоверение беженки, позволяющее свободно передвигаться по стране, работать и снимать жильё. Одновременно я получила карту для выдачи крови (до этого приходилось ловить диких кроликов и прочих грызунов). Тепло распрощавшись с «мальчиками», упорхнула в другой город, оттуда в третий… Восемнадцать мне уже исполнилось, но от одной мысли о холодных серо-бежевых московских улицах, учёбе, а потом и работе в четырёх стенах сводило скулы. Заткнув совесть, я разрешила себе погулять ещё год-другой. Старость и болезни мне не грозят, в наследство можно вступить до двадцати одного, а второго шанса исколесить Францию вдоль и поперёк у меня, скорее всего, не будет. Решение было принято, я поработала месяц в ресторане, насобирала чаевых благодаря смазливой мордашке и понеслась дальше. Ночные автобусы, хостелы, вкусный провинциальный воздух, вольный ветер… Север, юг, запад, восток – отметиться удалось везде. Всё было прекрасно, пока год назад мной не заинтересовались власть имущие…