Начисто - стр. 44
Светку увозят.
– Что мне делать? – растирает лицо Адиль. И только тут я понимаю, что первым делом нам стоило позвонить маме! Она же врач. Терапевт. Пусть и на пенсии. Вдруг у нее есть какие-то связи? Если Свете предстоит операция, нужно убедиться, что ее будет оперировать лучший специалист в своем деле.
А может, все-таки подключить Игоря?!
Мимо меня проносится бригада врачей. И под операционной возникает маленькое столпотворение. Какое-то время я наблюдаю за происходящим, а потом все-таки беру себя в руки, и глаза снова утыкаются в не успевший погаснуть экран телефона. Молотов. Он наверняка знает, что делать.
– Ясмин?
Я вскакиваю со своего стула. Передо мной стоит молоденькая девочка в медицинской робе:
– Меня попросили передать, что…
Дальше следует детальный рассказ о том, какие травмы Светка получила в результате аварии. Я пытаюсь вникать, но, боги, когда так волнуешься, совершенно невозможно сосредоточиться.
– … вам очень повезло, что за дело взялся профессор Дымов. Александр Николаевич – лучший.
Я заторможенно киваю. Профессор. Профессор – это, наверное, хорошо?
– Ясно. А сколько я…
– Ну что вы. У нас государственная больница. Лечение оплатит страховая, – отмахивается девочка и уходит, прежде чем я успеваю ей возразить. Перевожу растерянный взгляд на Адиля. Тот сидит, подпирая кулаками голову, и медленно раскачивается из стороны в сторону. Веду по его темным волосам пальцами.
– Ты слышал? Нам повезло. Ее какой-то профессор оперирует.
Адиль отводит руки. Смотрит на меня, но будто сквозь. Глаза красные. Опухшие. Мой старший брат, моя опора сейчас выглядит как маленький потерявшийся мальчик.
– Что мне делать, Ясь? Как жить, если…
– Тщ-щ. Не будет никакого «если». Все будет хорошо!
– Я же с ней всю жизнь. Я… своей жизни не представляю, если… – его голос срывается. – А она как знала, Ясь. Все время меня пугала. Чуть что повторяла, да, мол, ты все поймешь, когда станет поздно… Будешь локти еще кусать. Накаркала, бестолочь.
– Адиль, братик…
Я уже не понимаю, где его слезы, а где мои.
– Она ж от меня рванула. Это я виноват. Я во всем… Не взял бы я тот телефон…
– Светка бы придумала другой повод, чтобы обидеться. Она с начала вечера сидела на взводе.
– Да… Но ведь в том, что она такой стала, я тоже виноват. Девки эти… Они никогда и ничего для меня не значили.
– Тогда зачем? – я правда хочу понять. Понять, почему люди изменяют. Даже тем, блядь, кого любят. Потом жалеют. Но изменяют снова.
– В первый раз? Знаешь как было… Двое детей, денег ни хера нет. Светка вся в детях, то болеют, то зубы, то еще какая-то херь. Тянешь лямку. Одно удовольствие – потрахаться. Но где – с двумя маленькими детьми, в однушке? Мы приспособились в ванной. Включали воду, и давай на стиралке по-быстрому. Представь, как я охренел, когда спустя год такой жизни понял, что у меня встает исключительно под шум льющейся из крана воды? Сейчас смешно вспомнить. А тогда я пиздец как испугался. И разозлился тоже. Захотел себе доказать, что я в порядке. Гульнул. В первый раз на это решиться сложней всего… Кажется, я и кайфа никакого не получил, до того совесть грызла. А Светка сразу догадалась. Так все и завертелось. Истерики, ревность, подозрения на пустом месте. И одновременно с этим у меня как раз первые деньги появились. Бар отбился, стал приносить прибыль. Помнишь, на Степной? Всем девушкам – коктейль в подарок? Ну и крутились там эти девушки стаями. А мне что? Мне надо было клиентуру набивать. Я им подыгрывал, конечно, глазки строил, но ничего и ни с кем у меня не было. Два года я честно пытался доказать Светке, что я не жираф. Как монах, блядь, ходил. Жена не дает потому, что я, оказывается, блядун. А блядей я сам отваживаю. Потом махнул рукой. Думал, если один черт меня во всех грехах обвиняют, так пусть хоть это будет по делу. Так вот и живем.