Начинается ночь - стр. 19
человек. Многим кажется, что это одно и то же, а это совсем не так.
Он садится напротив нее. Бетт Райс… Сила! Коротко стриженные серебристые волосы, строгие очки в черной оправе, профиль Нефертити, идеальный пример человека на своем месте. Родилась в Бруклине в еврейской левацкой семье, встречалась (может, да – может, нет) с Брайаном Ино; Раушенберг (это хорошая история) угостил ее первой в ее жизни Диетической Колой. Рядом с Бетт Питер всегда чувствует себя дубоватым спортсменом-старшеклассником, пытающимся обаять неприступную, острую на язык девушку-интеллектуалку. Ну что можно поделать, если он родился в Милуоки?
Бетт обжигает взглядом официантку, бросает: “Кофе”, ничуть не смущаясь тем, что ее голос звучит громче, чем требуется, – идеальная блондинка образца шестидесятых, сидящая за соседним столиком, оборачивается.
– Вероятно, ты хочешь обсудить со мной очки Елены Петровой, – говорит Питер.
Она вскидывает вверх изящную руку с тремя кольцами. На одном из колец – шип, делающий его смутно похожим на орудие пытки.
– Дорогой мой, ты чудо! Но, если можно, я не буду тратить время на светскую болтовню. У меня рак груди.
Допуская такую возможность, надеялся ли он тем самым уберечь ее от этого?
– Бетт…
– Нет, нет, все нормально, меня прооперировали.
– Слава богу.
– Я хочу тебе другое сказать: я закрываю галерею. Прямо сейчас.
– О…
По лицу Бетт пробегает тень улыбки – ободряющей, чуть ли не материнской, и он вспоминает, что у нее двое сыновей. Вполне благополучных.
– Они все вырезали. Если будет рецидив, они, возможно, опять все уберут. Я не умираю. И близко нет… Но был моментик… Когда мне сообщили диагноз, я… Ты ведь знаешь, что у моей матери…
– Знаю.
Она бросает на него холодный, отрезвляющий взгляд. Не пытайся быть слишком чутким и понимающим, о’кей?
– Меня это даже не столько ужаснуло, сколько взбесило. Последние сорок лет я занималась исключительно галереей и, честно говоря, уже лет десять как видеть всего этого не могу, а сейчас, когда все летит к чертям, все разорились… В общем, если не помру, мы с Джеком начинаем новую жизнь.
– В смысле?..
– Мы решили уехать в Испанию. Мальчики выросли, и вроде бы у них все неплохо. А мы купим какой-нибудь беленый домик и будем выращивать помидоры.
– Шутишь…
Она смеется. Горловой хрипловатый звук. Бетт – одна из последних американских курильщиц.
– Я все понимаю, – говорит она. – Очень может быть, что мы озвереем от скуки. Что ж, тогда мы продадим этот дурацкий беленый домик и придумаем что-нибудь еще. Просто то, чем я сейчас занимаюсь, мне уже поперек горла. Да и Джеку осточертел его Колумбийский.