На златом крыльце сидели… - стр. 21
Борис спустил ноги на пол и, не глядя, пошарил рукой в поисках бутылки пепси, которую накануне поставил на пол возле дивана. Напитка в ней оказалось на донышке. Запрокинув голову, Борис вылил остатки жидкости в рот. Теплая пепси не утолила жажды, а только вызвала легкую тошноту.
Между тем баталия за стеной продолжалась. Раздался топот, глухой удар и снова замысловатая игра слов, когда-то считавшихся непечатными. Отличный аккомпанемент для утренней побудки, особенно если накануне лег в четыре часа. Вот так русский писатель получает зарядку бодрости на весь день. Борис понял, что поспать сегодня больше не удастся.
Скандалы случались нечасто – только когда Ивану удавалось разжиться бутылкой. В другое время соседи вели себя тихо и не докучали. Более того, время от времени Люба подкармливала Бориса: то нальет тарелку борща, то угостит горячими пирожками из духовки.
Лет пять назад Люба с Иваном приехали на подработки из Чувашии, устроились дворниками и незаметно осели в Москве. Ширококостная грудастая Люба была воплощением идеала соцреализма. Крепкая и работящая, она тянула на себе три участка и вдобавок мыла полы в ближайшем универсаме. Рядом с ней Иван выглядел пигмеем. Жилистый и сутулый, он был чуть ли не на полголовы ниже своей крупногабаритной супруги. В отличие от жены говорил тихо и мало, стараясь не привлекать к себе внимания. Иван был мастером на все руки и мог бы найти более подходящую работу, нежели уборка мусора, если бы не безграничная любовь к зеленому змию. Зная о слабости мужа, Люба держала его на коротком поводке и без надобности из поля зрения не выпускала.
И все же случалось, Иван изыскивал возможность отдать должное своей страсти и срывался с привязи. В такие дни Люба преображалась. Из рассудительной, домовитой бабы она превращалась в беспощадную фурию, колотила мужа всем, что под руку попадет, и во время баталий обнаруживала такую глубину знаний лексики родного языка, что литераторам и не снилась. Иван каялся и на какое-то время становился трезвенником, а потом история неизменно повторялась.
Борис поднялся с дивана и несколько раз двинул кулаком в стену. Наступило затишье, а потом послышался громогласный окрик Любы:
– Ты куда это, паразит? Ишь, угрем выскользнул. А ну подь сюда, упырь…
Красочный эпитет, который последовал дальше, был в своем роде неологизмом. Борис в восхищении цокнул языком. До чего же велик и могуч русский язык! Черпая лексическое богатство из перепалок соседей, он мог бы шутя написать смачный роман, но сейчас этим уже никого не удивишь. Сорокин и Алешковский сняли с народного языка все пенки, и теперь ненормативную лексику вставляет в тексты всякий, кому не лень.