На высоте птичьего полёта - стр. 20
– Ничего, – в такт модуляции в голосе покачал он головой. – Я с ним в натянутых отношениях. При нём лучше не упоминать моего имени.
– Иначе?.. – спросил я.
– Он тебя забанит на всю оставшуюся жизнь, – со знанием дела поведал Валентин Репин, явно умалчивая что-то нехорошее и тёмное.
– Миша, ты делаешь карьеру, – махнул на мужа Жанна Брынская, нисколько не огорчаясь при этом.
– А-а-а… – кое-что сообразил я и побоялся сглазить робкую удачу.
Мне, как в преферансе, почти что всегда шла непонятная карта: ни то ни сё, ни бэ ни мэ ни кукареку, не поймёшь эту судьбу. Поэтому я с недоверием отнёсся к их словам, включая самого Романа Георгиевича.
– Работа у него какая, – подтвердил мои раздумья Валентин Репин, – морочить людям голову!
– Ага, – только и сказал я, всё ещё не представляя работу механизма столичного массмедиа.
В нашей провинции такие явления происходили в гораздо меньших масштабах и не заметны для широкой публики.
– Ну что ты говоришь! Что ты говоришь! – возмутилась Жанна Брынская. – Не слушай его. Испанов просто ищет таланты.
– А мы не ищем?! – ущипнул её Валентин Репин.
– Вы не ищете, – отмахнула от него Жанна Брынская, намекая на творческую несостоятельность мужа.
Валентин Репин надулся, как индюк, но не возразил, Жанна Брынская, как всегда, была права. Алла Потёмкина, глядя на них, тихо посмеивалась, должно быть, она ни раз была свидетелем их размолвок. Признаться, мне захотелось ущипнуть её за ушко, дабы увидеть реакцию и проверить, насколько Алла Потёмкина похожа на мою жену, потому что моя бы жена моментально превратилась бы в кошку, и я не рискнул.
– Это хорошо, – наконец сообразил Валентин Репин. – Раз он тебя приметил, значит, использует.
– В смысле?.. – вздрогнул я.
– Не в этом, конечно, – усмехнулся он, потянувшись за водкой, которую дюже любил. – А в другом. Испанов профи. Он везде ищет смысл.
– Ищет? – поморщился я, потому что плохо себе этот поиск представлял: зачем киношнику я?
Потом я понял, что у каждого киношника своя терминология в жизни. Мой друг Борис Сапожков ничего не искал, ничего этого не знал, а просто погиб в редакции, как солдат на посту.
– Если он тебя приметил, значит, ты ему приглянулся.
Я даже не стал возражать, полагая, что он, как всегда, преувеличивает.
– Ну и дай-то бог, – сказала Жанна Брынская и незаметно пожала руку Алле Потёмкиной, однако, я заметил её жест и подумал, не намекает ли она, что мне пора убираться на вольные хлеба; во всём мне мерещился дурной знак.
И тут я сообразил, что просто блестяще сдал экзамен, что Алла Потёмкина понятия не имела о том, что я ещё и что-то пытаюсь изобразить на бумаге, хотя для неё это не имело большёго значения, и что я принят ко двору окончательно и бесповоротно. По крайней мере, Алла Потёмкина заявила: