На войне как на войне. «Я помню» - стр. 70
Все шло нормально, но однажды на уроке античной литературы, который шел, до сих пор помню, на русском языке, неожиданно открывается дверь, и заходит человек в черной кожанке:
– Кто здесь Садрединов?
– Я.
– Выйдите.
Выхожу из класса, спускаюсь со второго этажа во двор, там стоит черная «эмка». Команда: «Садитесь». Я думаю, что такое? Сразу решил, что наверняка насчет отца, он был ведь по 58-й статье осужден, т. е. лишен голоса и все такое. Привезли в здание НКВД (ныне здание министерства финансов АРК), поднимаемся во второй этаж. Вхожу в кабинет, запомнилось, что надо было открыть две двери. За столом сидит человек с двумя шпалами на петлицах, т. е. майор. Спрашивает меня:
– Где вы работаете?
– Я корректор газеты «Яш-Кувет».
– Нате сегодняшнюю газету, читайте.
Дает газету, я начинаю читать. Заголовок не смотрю, только текст, т. к. заголовок крупными буквами читает гл. редактор, а я отвечаю за текст. Все прочитал, говорю:
– Все правильно.
– Еще раз читайте.
Я аж вспотел, каждую буковку читаю, все нормально.
– Заголовок читайте.
Тогда я прочитал заголовок, а там вместо «Сталина» напечатано «Салин», т. е. буква «т» пропущена. Майор начинает кричать:
– Ах вы, исказили фамилию нашего вождя.
Я растерялся поначалу, потом вспомнил, говорю:
– Подождите, я отвечаю только за текст, заголовок – это дело главного редактора. Так что я считаю, что я не виновен.
Оказывается, тогда все утреннее издание газеты было изъято, и сделали нам, всей редакции, начет. Тогда газета стоила три копейки, а стипендия была маленькая, 35 рублей, я получал как корректор 400 рублей. Но после этой истории пришлось потуже пояс затянуть.
Что интересно, когда мы учились в институте, то мы хвалили Гитлера, ругали англичан, американцев, французов, у нас же был пакт о ненападении с немцами. А ведь 1 сентября 1939 г. Германия начала Вторую мировую войну.
Отношение к военным в то время было очень уважительное, они находились в большом авторитете, все стремились идти в военные, потому что была форма, кормежка, все хотели попасть в командиры. Я до войны посещал Симферопольский аэроклуб, мы изучали самолет Р-5 и несколько раз летали, крутились над городом. Я очень хотел быть летчиком. Но потом, после начала войны, отец отсоветовал мне в летчики идти:
– Сынок, не иди в летную часть, видишь, что там творится. Все самолеты сбивают, куда ты идешь?!
В общем, на третьем курсе началась война. 22 июня 1941 г. выступил Молотов о том, что без объявления войны немцы нарушили наши границы. Но всем запомнилось более позднее выступление Сталина, особенно слова, что: «враг будет разбит, победа будет за нами». Мы были очень воодушевлены, ведь до войны был такой интересный фильм «Если завтра война», в котором показано, как открываются люки, из-под земли выкатывают пулемет «максим», мы достойно встречаем врага, вперед кавалерия несется. Все были уверены, что мы быстро разобьем врага. В июле нас, студентов, 1921–1922 гг. рождения, забрали в Севастопольское зенитно-артиллерийское училище (СУЗА). Это было прекрасное училище, но как мы приехали, училище сразу же начали бомбить. Поэтому в Севастополе мы совмещали теорию и практику. Это происходило так: мы перед налетами подходили к зенитчикам и просились в помощь, чтобы научиться стрелять. В училище имелась прекрасная столовая, с отличным питанием, на 4 курсанта был выделен отдельный стол, накрытый белой скатертью, и нас обслуживали официантки. Что еще интересно, в Севастополе у нас еще шел урок этики, как надо держать ложку, вилку. Рассказывали, когда Ворошилов был в Турции, его пригласили танцевать, а он не умел, поэтому нас, курсантов, еще и танцевать учили. Учителями были кадровые военные, такая дисциплина была, что каждый раз, когда заходил командир, мы стояли по команде «смирно», и, пока он не уйдет, мы не имели права свой взгляд оторвать от него. Испытывали к командирам большое уважение. Нам выдали прекрасное обмундирование, хромовые сапоги, галифе.