На той стороне - стр. 17

Через год после свадьбы дочери померла Евдокия. Как Ульяна ни билась, какие уж настои да отвары ни готовила, да только Смертушка всё одно прибрала её. Погоревала дочь по матери, поплакала, да жизнь-то дальше идёт.

Самый страшный удар, после которого Уля платок чёрный уж не снимала, пришёлся на её двадцатипятилетие.

Ночью плохо спалось Ульяне, сердце щемило, словно беду чуяло.

Дело к весне было, возвращавшиеся с города Прохор с Иваном решили путь сократить, пораньше домой воротиться. Хоть и тяжела телега, да и лёд с зимы ещё крепок, авось выдержит.

Аккурат посреди реки треск раздался. За минуту лошадь с телегой под воду ушла, ребята, оказавшиеся в ледяной полынье, так и не смогли выбраться.

Быстро видение перед глазами мелькнуло, дыхание от ужаса спёрло.

Растрёпанная, простоволосая, в одном платье, бежала Ульяна к месту погибели своего любимого.

С того дня платок чёрный нацепила, скотину извела. Кур соседке отдала, козу – Лукерье, что через три дома жила. Ей нужней, малышей полна хата. А сама словно замёрзла. Ни улыбки на лице не мелькнёт, ни слезинки.

В доме Ульяны теперь почти всегда полумрак стоял. Из дома выходила только вечерами. Особливо любопытные решили глянуть, куда ходит. Да гадать особо не пришлось.

Приходила Ульяна к реке, что зимой мужа любимого себе забрала. Сядет на бережку напротив места, где телега под воду ушла, и сидит чёрной тенью до полуночи, а потом в дом возвращается.

Впрочем, людям помогать Ульяна не перестала. Завсегда, ежели кто просил, на зов шла.

Поначалу-то соседки да подружки приходили, разговоры вели, что траур-то пора и снимать. Чай, с момента смерти мужа уж не один год прошёл. Молодая ведь, красивая! Деток ещё можно родить, мужа хорошего сыскать. Ведь и так на молодую знахарку мужики с соседних сёл засматриваются.

Безразличием отвечала на те слова Ульяна. Закрыто сердце её навеки, под толщей воды ледяной, что мужа в тот день укрыла, спрятано.

***

– Научи, милая, – закивала головой Прасковья, – нельзя мне без молока, внучат кормить надо.

– Гвоздей возьми старых, на сковороду их высыпь, маслица подлей и на огонь поставь, – поучала Уля. – Как шкварчать начнёт, так скажи: "Как ржа маслом смывается, так и хворь со скотины моей смоется". После остуди масло и вылей перед порогом хлева, да жди. Придёт та, что беду навела. Просить чего начнёт – не вздумай давать, и на порог не пускай.

Убежала Прасковья, сделала, как сказано было. И глядь, тем же днём идёт к её дому старуха ветхая, что в конце деревни жила.

– Не найдётся ли у тебя сольцы, Прасковьюшка? – спрашивает.