На солнце или в тени (сборник) - стр. 12
– А… – говорит Мэй, проследив за ее взглядом. – Это твой, стало быть?
Паулина кивает.
– Он у нас постоянно, этот Ромео. Подарил мне еще и вот эту красоту. – Мэй указывает взглядом на большую, в форме сердца коробку конфет, стоящую на туалетном столике.
Паулина снова кивает и берет в руки коробку. Ей даже странно, что она вообще ничего не чувствует. Ей больше не хочется плакать. С ней происходит что-то другое.
– Как бы там ни было, – говорит Мэй, – он ничего не добился.
– Я не сержусь, – говорит Паулина, рассеянно поглаживая коробку.
– Он переключился на Клео. К змеям ей не привыкать.
Паулина гладит коробку и не знает, что сказать. В ушах гудит от барабанного боя и грохота музыки.
Мэй смотрит на нее, слегка кривит губы, потом оборачивается к зеркалу и начинает раскрашивать лицо. Берет баночку красных, с синеватым отливом, румян, окунает в нее палец и размазывает по щекам круговыми движениями, зажигая их румянцем.
– Слушай, – говорит она, указывая на коробку пальцем, измазанным в красных румянах, – дай мне конфетку. Я умираю от голода.
Паулина ставит коробку себе на колени. На крышке написано по-французски: «Madame Cou’s Crème Bon-Bons»[5]. Внутри коробка обтянута коралловым атласом, и в ней лежит около дюжины совершенно роскошных конфет: ярко-розовые, блестящие белые, позолоченные и присыпанные разноцветным кондитерским бисером.
– И сама угощайся, – говорит Мэй. – Сначала ты, милая, потом я.
Стоит лишь положить конфету в рот, и ты околдована.
Душистый вишневый джем, нежнейший сливочный крем, нуга, словно морская пена, миндальный ликер, от которого приятно щиплет в носу, горьковатый апельсин, мягкий абрикос.
Прижавшись друг к другу и хихикая, как две школьницы в церкви, они съели каждая по две конфеты, потом еще по две. Паулина в жизни не пробовала ничего вкуснее.
– Когда мне было семь лет, знакомая девочка видела, как я украла в магазине коробку тянучек, – говорит Паулина. Она никогда никому не рассказывала об этом. – Она пообещала, что если я с ней поделюсь, она на меня не наябедничает.
Паулина вспомнила ту девчонку, веснушчатую, с ободранными коленками. Они спрятались за витриной в чулочном отделе и съели вдвоем всю коробку, пряча фантики в тапочки, выставленные на продажу. Картонные ноги над ними, вяжущая сладость во рту… Это было волшебно.
Мэй облизывает пальцы и улыбается:
– Поделиться проблемой – значит почти решить ее.
Паулина улыбается в ответ.
– Бери еще конфету, – говорит Мэй, протягивая коробку.
Паулина пьянеет от сладкого, забывая обо всем. Может, это из-за ликеров и рома в конфетах, а может, из-за Мэй, которая теперь сидит рядом, положив длинные белые ноги ей на колени, и смеется, запрокинув голову. Ее губы – красные, сочные, как вишневый ликер в конфетах.