На солнце и в тени - стр. 36

– Это было… – начал режиссер, не находя слов, когда музыка закончилась. – Это было… Ты сможешь сделать это еще раз точно так же?

– Да.

– С самого начала, – велел он.

Дирижер снова поднял палочку, музыка началась с той же профессиональной согласованностью, и в нужный миг вступила Кэтрин, взяв ноту, которая, хоть и была знакома каждому, кто когда-либо жил, здесь звучала поразительно хорошо. Когда она завершила песню, режиссер, думая о Бостоне, Бродвее и своем апофеозе, заговорил словно с престола Голливуда.

– Лучше не бывает, – сказал он. – Делай в точности так. А начало… Боже, я смотрел на эти допотопные декорации, а видел Мэдисон-сквер.

– У меня есть предложение, – сказала Кэтрин, но не потому, что решила воспользоваться быстрым ростом своих акций, – она бы высказалась в любом случае. – Я приезжаю на Пенсильванский вокзал бог знает откуда…

– Оттуда, где держат кур, – вставил режиссер. Таково было его мнение обо всем, что простиралось к западу от Гудзона и к востоку от бульвара Санта-Моника.

– Да, это вы говорили, но откуда именно?

– Из Пенсильвании.

– Почему из Пенсильвании?

– Вы спорите с книгой, мисс Седли?

– В книге об этом ни слова.

– Значит, мы можем указать что угодно. С юга ты быть не можешь – говоришь по-другому. В Пенсильвании местность в основном сельская, и ты на самом деле из Пенсильвании.

– Я из Нью-Йорка, – сказала Кэтрин. – В Пенсильвании я училась в колледже.

– Где ты научилась так говорить? Не проси меня о прибавке, но это великолепно.

– Спасибо. Я даже не знаю.

– В Брин-Море, – сказал режиссер, указывая на нее указательным пальцем левой руки, словно разгадав загадку.

– Нет, Сидни, – ответила она. – В Нью-Йорке и, возможно, немного в Брин-Море, хотя я в этом сомневаюсь.

– В Нью-Йорке? – спросил он, теперь тыча все тем же пальцем в пол. Ее голос и манера говорить были настолько аристократичны, что он долго смотрел на нее, поняв, что не знает, кто она такая на самом деле. Он мог бы возмущаться ее изысканной мимикой и речью, но понимал, что, хотя страна давно дала предкам таких, как она, их шанс, которым они, очевидно, воспользовались, теперь такой шанс предоставляется и ему самому. – Где бы ты ни научилась так говорить, – сказал он, – продолжай в том же духе.

– Я приезжаю из Пенсильвании, – продолжила она. – Запускаю действие. Публика видит город моими глазами, ощущает его в моем дыхании. Потом знакомлюсь с Уилсоном в этом кафе-автомате.

– Черт возьми, кто такой Уилсон?

– Я хотела сказать, с Чарльзом. Я в него влюбляюсь, поступаю на работу в «Лорд и Тейлор», а он влюбляется в Аманду, девушку из общества, и я вне игры, со мной покончено, я отстрелялась… – Все вокруг гадали, что она имела в виду под «отстрелялась». – Отстрелялась и к половине десятого могу вернуться домой, несмотря на свою песню, которая по-настоящему хороша и заставляет людей плакать даже в самом начале пьесы. Надо, чтобы она была в конце.