На семь ночей порочнее - стр. 30
— Жених… — пробубнил я под нос и потер свой щетинистый подбородок.
Тот факт, что у этой «крыски», как я изначально думал о своей новой горничной, еще и жених есть, все-таки было не очень приятной новостью. А почему — куй его знает. По-хорошему, меня это волновать не должно было.
Хм… Если бы Ева сказала об этом в тот день, когда пришла устраиваться на работу, представившись Юлей, я бы подумал что-то вроде:
«Господи, а таких что, кто-то хочет? Или парень женится на ней по старой дружбе и тупо из жалости?» Но за этой невзрачной оберткой...
Я всегда думал, что девушки умеют перевоплощаться только в одну сторону, накладывая три килограмма румян и штукатурки. Вот, как часто бывает, засыпаешь с красоткой, а просыпаешься и думаешь:
«Е-мое! Что ты мне такое вчера подсыпала, что я ослеп на ночь?»
Но «расхитительница» даже перестаралась... Если бы не срочность и ее липовые рекомендации, я бы выставил эту страшилку и пригласил следующую кандидатку. Потому что Ева вырядилась как бабуська, у которой осталась одежда со времен перестройки, очечки свои огромные нацепила, за которыми половина лица пряталась, еще и гнездо это на башке из темных волосиков... Перестаралась... Ох, перестаралась... Настолько, что… чую, не дождусь я сегодняшней ночи…
— Ты понятия не имеешь, что я чувствую, Ян. И каково мне, — выпалила она и принялась за обед.
Я смотрел на то, как Ева нехотя ела и не мог понять — вроде же дослужилась до капитана, если конечно, не врет, а на вид-то ей лет тридцать от силы. Ну, тридцать один — и это потолок. Значит, умная должна быть. Как же она на Алисины сказки-то повелась? Вошла в положение «брошенки»? Или что это, женская солидарность? А то же ведь все мужики – козлы, а Алиса — это пресвятая «яжемамка», у которой деспот-муж отобрал ребенка.
В то время как Ева (уже) с аппетитом уплетала салат с теплой уткой, я все не мог «отлепить» от нее своих глаз. Ведь не любил же брюнеток. У меня тяга к ним пропала еще в детском саду. Как сейчас помню, была там одна… Высокомерная Глаша Прокофьева с черной косой до середины лопаток.
На фоне всех Кать, Маш, Андреев и Антонов мы с ней были как два бельма, которых родители назвали Глафирой и Яннисом . Ну, так, ради прикола. Но почему-то именно к ней тянулась моя наивная детская душа. А когда эта темноволосая ведьма сломала мой грузовик, все тут же прошло! И любовь, и дружба и мои «Мам, я на Глаше женюсь, мне кольцо нужно».
— Наелась? Пошли дальше! — скомандовал я, когда Ева допила чай. Закинув наличку на стол, я подал ей руку. Не из вежливости, а потому что у «расхитительницы» кожа была такая приятная, теплая…