На поводу у сердца - стр. 38
– Ты не представляешь, как я горжусь тобой, Остин, и радуюсь, что весь твой труд окупился. Ты заслужил это, как никто другой. Знаю, твой путь к мечте только начинается, но ты обязательно со всем справишься и добьешься желаемого.
– Ники, – он снова мягко повторяет моё имя.
И впервые за этот вечер до моего мозга доходит один крайне странный нюанс.
– Ники? – Придерживаясь за его плечи, немного отодвигаюсь. Смотрю ему в глаза, в зелени которых тут же теряюсь. – Ты меня так никогда не называл, – недоуменно отмечаю я, пытаясь сохранить образ сестры.
Хотя делать это становится в разы сложнее, пока наши лица находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга, заставляя мой пульс от трепета подскочить до небес.
– Да… Не называл… Но теперь мне хочется называть тебя именно так, – отвечает он вкрадчивым голосом в опасной близости от моего рта, даже не догадываясь, что со мной делает.
Для него наша близость ничего не значит, для меня же это настоящий вызов в виде очередной проверки своего самообладания.
– И что же изменилось? – начинаю нервно посмеиваться от сковывающего душу волнения.
Он слишком близко. Его дыхание касается моего лица, губы манят накинуться на них с поцелуем, а сильные руки до пробирающей всё тело дрожи приятно сжимают мою обнаженную попку.
Стоп! Что?!
– Вот же черт! – спохватываюсь я, вспоминая, что на мне короткое платье.
– Что такое?
– Ну как что? Похоже, мне еще нужно будет привыкнуть быть девочкой и перед тем, как что-то делать, вовремя вспоминать, что на мне нет штанов, – снова приобретая цвет рака, отшучиваюсь я и порываюсь спрыгнуть с Остина на землю.
Однако его стальная хватка на моих ягодицах не позволяет это сделать.
– Может, отпустишь? – задаю самый нежеланный для себя вопрос.
– А ты хочешь, чтобы я отпустил? – он же задает самый неожиданный вопрос из всех, что я могла представить.
Как, впрочем, и Остин: его лицо на мгновенье обретает настолько растерянное выражение, будто он и сам не может поверить, что только что спросил у меня это.
Он неторопливо описывает взглядом контур моего лица, ненадолго впивается им в губы, а затем, вернув фокус к моим округлившимся глазам, нервно сглатывает и повторяет:
– Так ты хочешь, чтобы я отпустил тебя?
На миг оцепенев, я начинаю мелко подрагивать в его руках не только от тотального потрясения, от которого моё сердце вот-вот пробьет мне рёбра, но и потому что в голове наперекор моей воле резко всплывают чёткие обрывки Его слов.
…Ты — моя, Лина. Ты — моя... Никто к тебе больше не притронется! Никто! И если потребуется, я уберу с твоего пути каждого, кого посчитаю нужным…