На пороге великой смуты - стр. 6
– И что, до смерти прям? – спросила язвительно Мариула.
– Акимка сказывал, что до смерти. Его турки в плен взять чаяли, а он в драку с пашой ихнем ввязался. Вот потому-то его штыками-то и колоть начали!
– А про какого Акимку ты нам сейчас сказываешь? – усмехнулась Мариула. – Вначале ты про Фролку Лизиного обмолвился?
– Ой, что это я, – покраснел мужичок. – Ну, конечно же, Фролка. А Акимка, это так. Со мной из госпиталя шёл.
– А Фролка мой как выжил? – спросила Лиза. – Как он в госпиталь угодил?
– Нечестивые турки, – продолжил Ковригин, – так изгаляются над пленными христианами, что сердце кровью обливается. Вот Фролка всё своими глазами зрил, а я только со слов обсказываю. Будь они прокляты, супостаты магометанские! – И мужичок топнул ногой о пол, в то время как Мариула не спускала с него глаз.
– Фролке утечь от турок удалося, – продолжил Ковригин слезливым голосом. – От болезни сознание потерял он, а турки ево мёртвым сочли и выбросили. А он опосля очухался и зараз к своим уполз!
– А сына моего, Егорушку, только штыками нехристи кололи? – еле сдерживаясь от смеха, спросила Мариула.
– Ещё башку срубили! – ответил тот, беспокойно посмотрев на неё.
– Ой! – отчаянно вскрикнула Лиза и, не в силах совладать с подступившей к горлу рвотой, побежала к двери.
– Кто это тебе обсказал? – строго спросила Мариула. – Фролка, что ли?
– Уже запамятовал, – пожал плечами Ковригин. – Просто турки всем бошки рубят. И живым-раненым, и мертвякам даже.
– А ты не брешешь?
– Спасением своим клянуся! – И мужичок приложил к груди правую руку.
– А теперь я вот что тебе скажу, враль несусветный и бродяга неприкаянный. – Мариула презрительно посмотрела в бегающие глазки «гостя». – Ты вот спасением своим поклялся, а не пужаешься гнева Божьего?
– О чём это ты? – побледнев, пролепетал мужичок.
– О том, что выдумка твоя не в те уши сказана.
– Как знал, эдак и сказал.
– Красиво врал, да не знал, что по указу царицы оренбургских казаков на турецкую войну не призывают, – прищурилась, разглядывая Ивана, Мариула. – У нас в Сакмарске только Фролку Бочкарёва и ещё несколько казаков за провинность в солдаты забрили, а вот сыночка моего… Скажи, ежели жизнь дорога, когда ты всё это выдумать успел?
Ковригин занервничал. Его пальцы побелели, крутя шапку, словно выжимая из неё воду.
– Я на базаре в Оренбурге побирался, – начал он, – и подслухал разговор казаков про войну турецкую. Там и узнал я, что Фролка Бочкарёв в госпитале лежит. А о том сынок твой кому-то сказывал.
– И ты решил к Лизке идти, штоб разжалобить её? – спросила Мариула.