На перепутье: Воительница - стр. 24

Собака вскидывает на меня умные глаза и начинает вилять пушистым хвостом. Кажется, она понимает меня намного лучше, чем ее хозяин.

Мы обе отправляемся в его покои — ночью я успела заметить, как он входил туда. Осторожно приоткрываю дверь и ступаю в объятую светом утреннего солнца комнату — тихо, без лишнего шума в отличие от непоседливой спутницы.

Тут так же уютно, как и во всем его доме. Комната небольшая, здесь царит небольшой беспорядок — повсюду разбросаны книги и одежда, покрывало покоится под кроватью, пока сам хозяин посапывает на ней, запрокинув руки за голову. Его питомец запрыгивает на кровать и кладет лапу ему на живот, но он не просыпается от этого на удивление аккуратного действия.

Сейчас он выглядит по-другому. Не так строго, как раньше; скорее, беззаботно и слегка неряшливо. Черные волосы взъерошены, белая рубаха с короткими рукавами помята, краешек чуть задран, так, что видно плоский твердый живот.

Подойдя ближе, я замечаю, что его голова подергивается, а широкая грудь нервно вздымается. Ему снится кошмар?..

Сажусь на краешек кровати и, почти не дыша, касаюсь его плеча. Мне казалось, что это не разбудит его, но он тут же распахивает глаза, хватает меня за руку, сжимает запястье до боли и красноты. Дикий взгляд обжигает, точно яростное пламя, но избежать его просто невозможно.

— Это ты… — наконец выдыхает он и садится в кровати, не отпуская моей руки. Устало потирает глаза и зевает. — Лучше бы это было сном.

Я чувствую, что краснею. Щеки начинают гореть, дыхание перехватывает, когда я понимаю, что сижу рядом с малознакомым мужчиной в его комнате. За подобное меня бы выпороли жрецы, ведь появляться одной в покоях мужчин нашего клана строжайше запрещено. То же касается и их. Только в компании, только по приглашению и не в ночное время. Пока узы брака не свяжут женщину и мужчину, они не смогут ступать в храмы спокойствия друг друга.

Не знаю, какие законы и правила действуют в этом мире, но раз человек не прогоняет меня, то эти смущение и страх останутся только со мной.

— Я ведь даже не знаю твоего имени, — продолжает мужчина, наконец, догадавшись отпустить мою руку. Облизнув сухие губы, он указывает на себя пальцем и добавляет серьезным спокойным голосом: — Джон.

Джон… Слово ласкает слух, но пока я не понимаю, что оно значит.

— Джон, — повторяет человек, а затем указывает на меня: — А ты?..

Меня осеняет понимание — он спрашивает мое имя. Он уже доверил мне свое, но я колеблюсь и не спешу поступать подобным образом.

Джон смотрит на меня, ожидая ответа; смотрит с какой-то смесью жалости и любопытства. И я вдруг понимаю, что не могу отвести взгляд от его внимательных глаз. Слово вылетает само собой: