Размер шрифта
-
+

На обочине времени - стр. 74

– Бери-бери, – недобро посоветовала и Надежда. – Проблем не убавится, зато одной заботой больше. Все будешь переживать – куда бы так подальше засунуть, чтобы и не вспоминать вовсе.

– Чем же тебе твой помешал? – спросил Сергей, уставившись мимо подружки в спину нахохлившегося мужа.

– Тем, что есть.

– В ногах путается?

– В мыслях. – Юра все еще сидел, повернувшись к нам спиной, но реплики уже подавал быстро и связно. – Я-то как раньше думал: получаю корочки, и все – свобода! А они говорят – нет. И я вдруг… Понимаешь, позавчера я случайно, неожиданно, увидел, что они – правы. Я волен, но – не свободен. Могу отправиться в любую сторону света. В какую угодно, кроме той, что мне на самом деле нужна. И я понимаю, что настоящая свобода была именно когда нас школили на экзаменах. Потому что, только когда все запрещено, только тогда и можно… Только в клетке ты видишь тропинку, по которой возможно из этого дерьма вырваться.

Юра всплеснул руками и как-то даже выпрямился, так его распирала проклюнувшаяся вдруг идея. И мне даже на секунду показалось: что мерещилось горбом, оказалось сложенными крыльями. Мощными движителями, которые мигом бы домчали его, если бы он только ведал – куда.

– Ты понимаешь, что получается?! Человек свободен, только когда на него давят.

– Мне кажется, что такое я уже где-то слышал, – осторожно заметил я.

Сергей поймал меня за руку и чуть подвернул запястье. Я пожал плечами в ответ – понял, молчу. Зато оживилась Надежда:

– А бычок-то наш прав. Это в тебе, Юраша, марксистская мудрость отрыгивается…

Я спросил как-то Надежду, почему она меня так прозвала, и та с удовольствием разъяснила:

– Лобастый ты, Боря. И бодаешься со всем миром. Ну прямо как у нас бычки-двухлетки…

Больше меня никто так не называл, да я бы и не позволил. У остальной компании бычки ассоциировались только с замусоленными окурками.

– …находка для нищих, – отрывисто проронил, точно выплюнул, Граф.

– Слушай, ты, Ротшильд совдеповский! – Юра развернулся, и нос его, рассекая сигаретный дым, указывал прямо на нас. – Купи у меня картину. Любую, но – за бутылку. А если еще немного накинешь сверху, на колбасу с хлебом, так это выйдет прямо праздник души и сердца.

– Не торопись, – усмехнулся Граф. – А то ведь так и не успеешь. Сам с собой встретиться не соберешься. Все спешишь да мелочишься. Бутылку-то я тебе и так поставлю.

– Надька сбегает, – небрежно махнул рукой художник.

– Зачем же хозяйке трудиться? Нешто мы уже не мужики?!

Граф извлек из сумки две… три бутылки чего-то прозрачного на вид и, вероятно, кислого на вкус. Ни в магазин, ни в кофейню мы не заглядывали, поскольку время катилось уже к полночи, стало быть, он дома держал солидный запас на всякий непредвиденный случай. Такой, в который мы влопались нынче.

Страница 74