На обочине - стр. 54
– Ишь ты праведник нашелся, – огрызнулся Ефим.
Долгаль кивнул казакам:
– Начинайте.
– Ну, ты, иди сюды! – крикнул Матвей, указывая рукой на Ефима. – Я те щас покажу божью милость.
У Ефима в этот момент храбрости поубавилось, он испугался, но сделал шаг вперед, скинул холщовую рубаху и покорно лег на лавку. Коренастый десятник подошел к нему, другой казак, тоже невысокого роста, встал с другой стороны лавки – на всякий случай, чтобы не убежал. Плеть взлетела вверх. Тело Ефима дернулось от ударов. Послышались стоны. Стоящие рядом бабы перестали разговаривать, а вскоре и вовсе отвернулись.
– Крепче! Крепче бей! – крикнул Долгаль.
Меланья, расталкивая толпу, бросилась к лавке:
– Окаянные! До смерти не изуродуйте!
Ее задержал Андрей Руденко:
– Не гневайся, Меланья, ради тебя стараемся, помочь тебе хотим. И решение схода исполняем.
Меланья уткнулась в плечо Андрея и зарыдала.
– Вот бабы! – недоуменно проговорил Долгаль. – То проклинают мужика на чем свет стоит, а как до наказания дело доходит, так им жалко становится.
Кабацкие приятели от души сочувствовали Ефиму и Семену, искренне бранили десятника и советовали ему полегче стегать наказанных казаков.
Ефим, шатаясь, еле переставляя ноги, отошел в сторону, жадно глотая воздух.
Матвей, запыхавшись, перевел дух, смахнул запястьем пот со лба:
– Давай ты! – злобно крикнул он Семену Грибову.
Тот попятился назад и хотел было убежать, но Андрей Руденко схватил его за шиворот, а другой казак ухватил за руку.
– Волоките сюда! – закричал десятник.
В момент Семена притащили к лавке, Матвей снял с него рубаху и бросил Марии. А чтобы хлопот с казаком было меньше, его привязали к лавке.
– Братцы, убивают! – закричал Семен. Он кряхтел, ругался, извивался от боли под ударами плетки.
Мария сначала равнодушно смотрела на экзекуцию – мол, так и надо этому поганцу, но когда тело мужа покрылось красными рубцами и он застонал, она отвернулась и заплакала, уткнув лицо в рубашку.
Матвей, закончив порку, схватил стоявшее рядом ведро воды и окатил выпоротого. Семен очухался и вскочил на ноги.
– Ой молодец! Ой добро! Хорошо отходил нерадивых! – похвалил Долгаль десятника.
Ефиму показалось, что за эти выкрутасы товарищу по шинку досталось еще больше, чем ему. Не желая больше оставаться здесь, Меланья схватила мужа за руку и повела домой.
На Ефима было страшно смотреть: на спине и плечах сине-багровые потеки от ударов, кое-где еще сочилась кровь.
Он тряхнул головой, повел плечами, как бы проверяя, целы ли кости, а потом хриплым голосом, повернувшись к шинку, громко сказал: