На круги своя… - стр. 36

Увы, помимо пулеметов у душманов нашлись минометы, и потому героический порыв принес мало толку. Как и в прочей жизни, в Афгане действовало железное правило: «кто выше, тот и прав», – кишлак, в котором окопались душманы, занимал господствующее положение над всем плоскогорьем. Конечно, могли бы помочь вертушки, но стремительная гибель одного из «шмелей» подтвердила очередной промах разведки: помимо всего прочего, у противника имелась и грозная новинка того времени, а именно комплексы «стингер».

Таким образом, угодив под снайперские пули и шквальный огонь пулеметов, ребята могли разве что попытаться в броске выйти из-под прицела, вместо пулевой дуэли навязав противнику жесткую рукопашку. Наверное, у них могло бы получиться, поддержи их прикипевшие к земной тверди бойцы царандоя, но с помощью не получилось и «армия Кабула» так и не подняла головы. В итоге мясорубка превратилась в бойню, и группа Аркана полегла полным составом. Лишь четверых – тяжело и легко раненных – судьба приберегла для дальнейших мытарств. Угодил в число «счастливчиков» и Аркан. Во всяком случае, он даже не успел удивиться тому, что война для него уже завершилась. Одним мановением полыхнувший вблизи взрыв переместил его на госпитальную койку крохотного городка Пяндж.

Именно эту двухэтажную, с облупившимися стенами больничку он припомнил сейчас, наблюдая за тем, как аккуратно и бережно молоденькая стюардесса поправляет свесившуюся в проход руку задремавшего пассажира. Точно также поправляла у них одеяла и подушки медсестра Мила, красивая светловолосая девушка, угодившая на фронт только потому, что туда же послали ее жениха, молоденького «послеинститутского» лейтенанта. Опыт военной кафедры жениху не помог, – лейтенант даже не дотянул до первой своей боевой операции. Он погиб не в бою, а где-то в безымянных горах – и даже не в горах, а в воздухе, превратившись вместе с подбитым «Ми-8» в огненный, вскипающий плазменными пузырями шар. В итоге невеста так и осталось невестой, даже не успев вкусить радостей семейной жизни. По идее, ей надо было уезжать на «материк», но, насмотревшись на госпитальные ужасы и наслушавшись всевозможных историй, обратно в Россию девушка почему-то не вернулась. Возможно, в каждом раненном ей мерещился теперь ее несостоявшийся супруг. Она стала медсестрой и, помогая больным, вроде как отдавала часть недодаренных ласк покойному лейтенанту. Без сомнения, она стала бы замечательной женой и заботливой матерью. Во всяком случае, те, кто знали ее историю и видели потом в госпитале, поневоле завидовали погибшему лейтенанту. Он был мертв, но она-то жила не с ними, а с ним. И само собой выходило так, что никто не пытался приблизиться к ней на дистанцию пошловатого интима. За ней ухаживали истинно по-рыцарски – не прося ничего взамен, не поминая о брачных узах. Это было любовью без мук и ревности. Девушку звали Людмила, но солдатики именовали ее Мила, те, кто посмелее, легко доращивали имя до «милой», но ни одна лихая душа не позволяла себе большего. Ничего такого не позволял себе и он.