На краю Ойкумены. Цикл «На земле и в небесах». Книга вторая - стр. 22
Зеркала пропадали, появлялись. И вот – начали передвигаться, сливаясь в одно громадное, заслоняющее всю наблюдаемую из иллюминаторов реальность.
– Это не зеркала! Не зеркало! – объявила Альфи, единственная дама в команде НАСА, очаровательная афроамериканка, – Это открывается Марс. Настоящий, живой…
И посоветовала Тому с Лавром изучить «Марсианские хроники». В ответ на её прозрение в громадное невозможное зеркало нацелились лазеры всех Секторов. Настало время непрерывной боевой готовности. Без личного оружия нам запретили не только выходить, но и находиться в помещениях Базы. Лазерные пушки могли в любой момент нацелиться друг на друга. Три перекрёстных луча… Лавр надеется на успех превентивного удара?
Дисциплина в российском Секторе ужесточилась, но моей свободы не убавилось. Я молча игнорировал все ограничения. С Джеком и Венлинг мы разработали простенькую кодировку и ежесуточно обменивались сообщениями. Требовалось объединить усилия и нейтрализовать представителей спецслужб в единый час. Обстановка предписывала сделать из трех Секторов единую Базу. Пока психика экипажей окончательно не расшаталась. В моём Секторе адекватно вёл себя один Владимир Иванович. Химик Суббота разделил самооценку Бужанского, объявил Марс непознаваемым, себя графом и потребовал поместье на горе Олимп. И за свою нормальность я уже не ручался – мог устроить мятеж в любой, самый неподходящий момент.
Но пришла волшебная ночь под двумя лунами. Точно в центре между тремя куполами возникло Зеркало – впервые ночью! – и состоялся спектакль. Нам показали кусочек инопланетной жизни. Проявление непонятного разума… Действие удивительным образом проникало в каждого землянина, скрытого за металлом и пластиком. И воздействовало на все органы чувств.
…Набережная, замощённая розовым светящимся камнем. Легкий накат фиолетово-зелёных волн. Ощутимое давление плотного, насыщенного приятными ароматами воздуха. И яхта, розово-золотая в нежном двулунном свете, под изящными светло-сиреневыми парусами. Безветренно, паруса висят. На яхте десяток марсиан в масках разного цвета и выражений. В руках у них неизвестные инструменты; исполняется строгая, нарочито ритмичная мелодия. На возвышении, обняв тонкой бронзовой рукой коричневый ствол мачты, женщина в туманном одеянии исполняет завораживающую песню. Все мы, включая Лавра, замерли в потрясении.
«Песня, которую пела женщина, была странная, страшная, необычная. Она пыталась остановить слова, срывающиеся с ее губ, но они продолжали звучать». Слова песни несли угрозу, мелодия усиливала безотчетный страх. Точный смысл нам, землянам, оставался неясен. Спектакль завершился за полночь, но никто из землян не думал о сне. Первым обрёл самообладание Лавр: