На клинках твоего света - стр. 7
- Б**дь, живо!
От резкого слова Ася, казалось, перестала дышать. Но возбуждение все решило за нее, не позволив обиде или страху поставить крест на последующей игре. Повернулась, вытянув руки и прогнув спину, как грациозная кошка у ног любимого хозяина. Прерывистое дыхание, протяжный стон, который так и не смогла скрыть, пальцы, впившиеся в покрывало, неосознанные движения бедер навстречу... она хоть сама понимала, какой властью над ним обладала? Не скомканное одеяло сжимала сейчас в кулачках, а его рассудок и самоконтроль. Могла как бережно удержать, так и раздавить в своих ладонях.
Соколов не помнил, как расстегивал молнию собственных джинсов, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и вновь повторится знакомая всем подросткам ситуация с преждевременной эякуляцией. Как рывком скатывал брюки Аси по ее бедрам, сходя с ума от тактильного ощущения гладкой кожи. Вбирал кончиками пальцев ее дрожь вместе с разрядами ответного желания перед тем, как войти в ее горячее тело резким рывком.
Простыни погасили ошеломленный стон Ассаи, тесный бархат ее вагины сжал его член сладостными тисками. Она прогнула спину, намеренно касаясь обнаженной грудью покрывала, и толкнула бедра навстречу. Неосознанно, повинуясь ритму бурлящего в крови желания, превратившего ее раскованную и одержимую им так же, как он был одержим ею с первого дня.
Несмотря на то, что ее чувственность не просто проснулась, а взорвалась ярким фейерверком, сорвав клеммы скромности и осторожности, Штейр не смог назвать ее "шлюхой" даже в мыслях. С другими своими тематическими партнершами не стеснялся в подобных выражениях, а вот к Ассаи подобное высказывание оказалось неприменимо. Ее хотелось рвать, как самую желанную добычу, пить ее кровь и при этом ласково целовать плечи. Называть любимой. И не соврать ни в одном из этих устремлений. Жестокость и нежность могли существовать и даже уживаться вместе.
Она была восхитительно тугая и горячая. Влажная, готовая к его неистовым фрикциям, и болезненным поцелуям в шею и затылок. Отдавалась без остатка, словно не было недавнего барьера, который едва не свел каждого из них с ума за те несколько минут, когда оба думали, что это конец отношениям. Одна роковая ошибка, которой нет прощения. И ее можно было так и не исправить, если бы не компромиссы с гордостью.
Соколов вбивался в ее упругую глубину с отчаянием приговорённого к смерти. Как будто от этого зависела жизнь. И в тот момент так и было. Тьма жадно пила триумф власти и капитуляцию подчинения, чтобы насытится этим жертвоприношением. Сегодня ей хватило самой малости. А Штейр не хотел думать о том, что же будет, когда Тьма пресытится подобным и потребует большего.