На Кавказе меня встречал Лермонтов - стр. 24
Обезболивающие, сердечные и другие медикаментозные средства на дуэль они не захватили. Офицеры обязаны владеть методами оказания первой помощи на поле боя (в порядке само- и взаимопомощи), но они даже не удосужились перевязать раны, которых было три, – раны оставались открытыми и продолжали обильно кровоточить.
«Так лежал, неперевязанный, медленно истекавший кровью, великий юноша-поэт», – с горечью повествовал о многочасовом пребывании раненого Лермонтова под открытым небом один из первых его биографов П. А. Висковатов, самостоятельно расследовавший в Пятигорске обстоятельства дуэли.
Секунданты даже не догадались защитить Лермонтова от проливного дождя: перенести его под кусты, соорудить что-то вроде шалаша или укрытия!
Они находились всего в четырех верстах от Пятигорска, но непростительно долго не могли принять меры по транспортировке поэта в город. Извозчики, якобы, не желали ехать в сильный дождь за раненым. Что ж – нужно было заставить их силой!
В конечном итоге, поэта доставили в Пятигорск слуги Лермонтова и Мартынова – Иван Вертюков и Илья Козлов на телеге, нанятой в городе. (Я бы добавил: и слуга Лермонтова, молодой гуриец Христофор Саникидзе…).
Доктор (Барклай-де-Толли) прибыл к телу Лермонтова «для оказания помощи», как записано очевидцами, только глубокой ночью с 15 на 16 июля, когда Михаила Юрьевича доставили на квартиру, и он был давно мертв.
Таким образом, раненому Лермонтову при жизни никакая медицинская помощь – ни первая, ни врачебная – так и не были оказаны.
Рассмотрим характер ранения, и ход раневого канала.
Секунданты и свидетели дуэли, не имевшие медицинского образования, считали, что Лермонтов был ранен прямо в сердце. Их мнение, зафиксированное в материалах следствия, казалось незыблемым и до сих пор принимается на веру большинством современных лермонтоведов и читателей – поклонников великого поэта.
Первым, кто стал утверждать, что у Лермонтова не было ранения в сердце, являлся приятель поэта Н. П. Раевский.
Николай Павлович участвовал в обмывании тела поэта, когда того привезли с места дуэли. Поэтому Раевский сам лично видел раны на обнаженном теле. Его мнение ценно тем, что к моменту написания своих воспоминаний о дуэли (1885 г.) он, давно выйдя в отставку и закончив медицинский факультет, имел уже большой опыт работы врача. Таким образом, по сути, это воспоминания специалиста, хорошо знающего анатомию.
Показания Раевского о ходе раневого канала значительно ценнее мнения секундантов, которые не видели обнаженного тела с ранами и не имели медицинского образования.