На грани фола - стр. 21

— Саня, твою мать! — раздается за спиной рассерженный голос Громова. — Отпусти ее на хрен, руку сломаешь!

8. Глава 8

Арсений

Я спускаюсь на проходную и уже почти внизу застываю: на лестничной клетке между первым и вторым этажом стоят Саня и Огнева. Он — с бешеным лицом, она — явно в шоке, и понятно почему. Да, блин, от боли! Потому что Быков стискивает своей пятерней ее локоть так, словно собирается выломать девчонке руку, а затем стереть ее с лица земли.

— Саня, твою мать! — зову его со злостью и в одно мгновение преодолеваю расстояние до них. — Отпусти ее на хрен, руку сломаешь!

Что он вообще здесь делает? Шмотки поднять не помог, на хрена сейчас полез? Или опаздывает на очередной бухач? Так пусть такси себе, сука, вызовет. Леща так и хочется дать ему смачного.

Я дергаю Булочку на себя, чтобы подальше была от разъяренного Быка, и она впервые не сопротивляется. У нее явно болевой шок. Саня, когда с катушек слетает, силу вообще не рассчитывает.

— Она базар не фильтрует, Гром, — орет он, судя по всему, готовый снова кинуться в бой. — Я это терпеть не собираюсь.

— Уймись давай, — отрезаю я холодно и, чтобы отвлечь его, кидаю ключи от тачки, которые тот на ходу ловит. — На улице меня подожди.

— Арс…

— На улице. Меня. Подожди, — повторяю с нажимом.

Саня кривится, плюет в сторону и не спеша исчезает в дверях. А я не пойму, где вахтерши со своими криками про караул и обещаниями вызвать полицию, когда они так нужны? Поворачиваюсь к Огневой и едва касаюсь руки, но та одергивает ее с широко распахнутыми глазами.

— Я не сделаю тебе больно, — говорю почти спокойно, чтобы не сорваться на мат. Какого хрена творит Бык? — Дай гляну.

Она мешкает, я вижу. Не доверяет и правильно делает. Кусает нижнюю губу, смотрит на меня, в пол, затем опять мне в глаза. Что-то взвешивает в своей лохматой голове, выглядывающей из-под объемного капюшона, и лишь тогда протягивает ко мне руку. Я осторожно задираю рукав ее толстовки и выдыхаю со злостью — вокруг локтя кожа красная, точно наждачкой терли. Синяки будут. Это капец.

— Как ты? — спрашиваю я, а у самого уши горят от стыда. Давно не чувствовал ничего подобного, но с ней это уже во второй раз, если считать подставу у Филатова.

— Жить буду, — глухо, и покашливая, произносит девчонка, а затем смелее добавляет: — Насмотрелся? Может, отпустишь? Своих двух не хватает?

— Воу-воу, полегче, я пришел с миром, лады? — разорвав контакт, я делаю характерный жест вулканского салюта из «Звездного пути», и Булочка внезапно смеется. Коротко, негромко, но это все равно как удар под дых. Слишком неожиданно и забавно звучит ее смех, похожий на крик захлебывающейся чайки. — Это что было?