На далеких окраинах. Погоня за наживой - стр. 51

– Солнце заходит, – подумал больной. – Что же это он, провалился, что ли?.. Ящик подай, эй! – произнес он вслух и даже сам озадачился, услышав этот дикий, совершенно ему незнакомый голос.

Испуганный денщик в то же мгновение показался в дверях и торопливо заметался по комнате.

– Ящик, мерзавец, вон, красный, около кровати… – завыл рыжий артиллерист.

Денщик осторожно подал ящик и поставил его на стол.

– Отвори.

В ящике лежал револьвер и все принадлежности к нему.

– Пошел вон.

Последнее приказание было лишнее: денщик давно уже выскочил из комнаты, притворил дверь и внимательно наблюдал в щель за всем происходившим.

Рыжий артиллерист вынул револьвер и чуть не уронил оружие. Его пальцы не хотели слушать своего хозяина и нервно дрожали, прикасаясь к холодному металлу.

– Что же это такое? Эдак я промахнусь, – почти простонал Брилло и с тоскливым выражением поспешно приложился в какую-то точку на противоположной стене комнаты. Дуло револьвера с граненою, острою мушкою прыгало, описывало круги и упорно не останавливалось на этой точке.

Брилло прихватил пистолет левою рукою – еще хуже. Он опустил оружие и швырнул его через всю комнату, вскочил, прошелся раза два, ломая руки, потом остановился как раз перед печкою, прислонился лбом к ее облупившейся штукатурке и глухо зарыдал… если можно назвать рыданиями это дикое вытье, прерываемое каким-то хриплым собачьим лаем.

Несколько испуганных солдатских лиц показались в полуотворенных дверях…

И вот эта печка стала словно уходить из-под его воспаленного, горячего лба, какая-то длинная темная галерея открылась перед его глазами, из этой мрачной трубы несет холодом, как из погреба… В самой глубине далеко-далеко мерцает какой-то неопределенный свет, это – беловатое облачко принимает формы, оно складывается в какой-то знакомый, смеющийся образ. Чудная нота дрогнула в воздухе: голос, глубоко проникающий в возмущенную душу, поет свою неземную песню…

Другой образ темным пятном заслоняет светлое видение… Надменно смотрят серые глаза и рот складывается в холодную, презрительную улыбку… «А не хочешь ли вот этого?» – и призрак взмахивает своею татарскою нагайкою.

– Он, он! проклятый! – пронзительно вскрикнул рыжий артиллерист и без жизни, без движений грянулся навзничь, широко раскинув свои руки.

На дворе послышался топот коня. Кто-то спрашивал: ну, что?.. Другой кто-то отвечал: да вон, поглядите, ваше благородие…

Взошел доктор, остановился на одно мгновение и кинулся поднимать упавшего.

– Воды, скорее, льду… – приказал он денщику. – Пошли вестового верхом в крепость, чтобы сейчас фельдшера Мандельберга тащил… надо кровь бросить… Постой, скажи, чтобы инструменты перевязочные захватил… Да никак они со мною…