На далеких окраинах. Погоня за наживой - стр. 16

– А, здравствуй, приятель! – произнес Хмуров, по-видимому, узнав джигита^>10.

– Аман, – отвечал тот и обратился к Перловичу.

– Эй, тюра! Мой тюра зовет, вон там. – Джигит указал рукою к воротам сада. – «Поди, Юсуп, скажи Перлович-тюра, чтоб сейчас пришел», – говорил он ломаным русским языком.

– Это Батогова джигит, – объяснил Хмуров в ответ на вопросительный взгляд Марфы Васильевны.

Джигит пристально смотрел на русскую женщину, улыбка его росла все шире и шире.

– Эх! хорош марджа[4]якши^>11 ой! ой! – бормотал наивный узбек.

– Вот и этот тоже, – произнесла Марфа Васильевна и расхохоталась.

Перлович встал и отвел джигита в сторону. Он несколько минут говорил с ним вполголоса и закончил словами:

– Завтра утром… так и скажи… завтра.

После этого джигит пошел к воротам, оглянувшись раза два на Марфу Васильевну.

Весь запыхавшись, бежал с салфеткой в руке один из буфетных прислужников. Из боковой аллеи выскочил другой, тоже в взволнованном виде, с разорванною полою фрака:

– Поймал?!

– Пойди, поймай… Я к воротам, а они – через забор.

– Тоже чиновники прозываются… эх!..

– Много напили?

– На три с четвертью… Ах, Господи! Народу много – прислуги мало: нешто за всеми углядишь!

– Где углядеть! Слышь! Федор Иванович кличет.

– Однако мне пора и домой, – сказал Хмуров, поднимаясь со стула. – То же ведь хозяйственные распоряжения надо сделать.

– Ну, что же, поезжайте, мы еще посидим. Перлович, вы не откажетесь быть моим кавалером?

– О, конечно, мне будет это очень приятно… Я вполне… я… – бормотал Перлович.

Он совершенно растерялся. С той минуты, когда он поговорил с джигитом Батогова, даже раньше, когда Марфа Васильевна заметила кого-то в конце аллеи, он был совершенно не в своей тарелке.

– Что с вами? – спросила она своего нового кавалера.

Хмуров уже уехал, и они остались вдвоем.

– Мне что-то нездоровится…

– Вздор, вы просто смущены.

– Вот еще!

– Вы получили нехорошие вести… этот джигит…

– Марфа Васильевна, что вас так занимают мои дела? Ну, пожар, разоренье, караваны мои ограбили, дачу сожгли – Господи Боже мой! Да вам-то что до этого?

Видно было, что Перлович был очень раздражен, когда произносил эту тираду.

– Ну, довольно, довольно, положим, что ничего подобного не случилось, но, во всяком случае, волноваться нечего. Пойдемте, в этой беседке страшно накурено и вином пахнет. Пройдемтесь но дорожкам. Э, да никак все почти разъехались?

Они встали и пошли к павильону для танцев, где уже никого не было и музыканты убирали пюпитры.

Несколько раз они прошлись по саду.

– Вот мой Бельчик, – указала Марфа Васильевна на белую голову лошади, видневшуюся сквозь решетку.