Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды - стр. 54

Хорошо знал Гоголь творчество Я. Б. Княжнина. В 1827 году в Нежинском студенческом театре ставилась его пьеса «Неудачный примиритель, или без обеду домой поеду», о чем Гоголь сообщает в письмах домой и своему приятелю Г. И. Высоцкому зимой и весной 1827 года: «Ни один из провинциальных театров не годится против нашего», – хвастается он. Комедию Княжнина «Неудачный примиритель…» Гоголь цитирует, правда, не совсем точно, два года спустя в письме к А. С. Данилевскому: «Купидо сердца не подогнало лозою». Имя Княжнина Гоголь с уважением упоминает в ряду других писателей XVIII века.

Много и часто пишет Гоголь о М. В. Ломоносове, отмечая в его творчестве высокий, «строгий лиризм», «близкий к библейскому», проявлявшийся позднее у других русских поэтов, в том числе у Пушкина. Об этом Гоголь пишет в X главе «Выбранных мест…» («О лиризме наших поэтов»). «Высоким» Гоголь называет одический лиризм Ломоносова и других русских поэтов, получивший, по словам Гоголя, «величественно-царское» выражение в их любви к царю. Ломоносовскую поэзию, по мысли Гоголя, охватывал юношеский восторг при известии о русских победах. Он случайно оказался поэтом, набросал «впопыхах» оду, позаимствовав ее форму у немцев. В его «риторических» одах Гоголь не находит творчества. Восторг отмечается и в «науколюбивой душе» Ломоносова, создавшего оду о северном сиянии («Вечернее размышление о божием величестве»), послание к Шувалову «О пользе стекла». Гоголь уже под властью своих православных помыслов. Он отмечает среди «холодных» строф поэзии Ломоносова такое величие, что читатель по словам Гоголя, лишается представления о том, «где он находится». Он приводит из Ломоносова именно те строки, которые в наибольшей степени выражают его идеологию православной духовности:

Хотя взгляд Ломоносова – это взгляд ученого-натуралиста, тем не менее он охватывает всю русскую землю. Ломоносов открывает своим творчеством русскую поэзию, как вступление, предшествующее книге. И несмотря на то, что его язык стеснен «немецким ямбом», он движется свободно, как полноводная река. Для Гоголя Ломоносов – «отец» русской стихотворной речи и «законодатель языка». Стихи его знаменуют «рассвет» русской поэзии. Именно Ломоносов ввел в обычай русской поэзии жанр оды с ее «иллюминацией и фейерверком». Подражатели Ломоносова выразили, по мысли Гоголя, только «прыть» «вместо восторга» и вместо «благозвучия» «трескотню», «терзающую ухо». Ломоносов зажег «огниво», из которого затем зажглась поэзия Державина.