Мятеж - стр. 65

– Что?

Олливан поднялся со своего места. Кассия думала, что ей это понравится, и, в принципе, так оно и было. Но все было как всегда: дедушка устанавливал свои правила, а мать ничего не делала. Эта картина пробудила в ней знакомую беспомощность.

– Ты говоришь мне, что даже стань я образцовым гражданином в течение следующих двух лет – напоминаю, на очень престижной должности, – ты все равно будешь ждать момента, когда сможешь выгнать меня?

Джупитус тоже встал. И, хотя, в отличие от Олливана, он не выпрыгнул из-за стола, что-то в его спокойной медлительности производило не меньшее впечатление.

– Ты бы предпочел, чтобы я передал исполнение твоего наказания призракам?

– Отец… – сказала Алана, поднимая руку, чтобы схватить Джупитуса за предплечье.

Он стряхнул ее с себя.

– Возможно, ты воспользовался двусмысленностью того… вечера дуэли, на котором убил одного из их людей. Но не думай, что из-за того, что леди Райк и Север были достаточно милосердны, чтобы оставить твое наказание в моих руках, это неизменно. С точки зрения Принципов – правил, которые я помогал писать и поклялся соблюдать, – мне следовало бы позволить им завладеть твоей жизнью. Я этого не сделал, потому что это бы еще сильнее разбило сердце твоей матери. Но пойми вот что: одно мое слово, и, я тебе обещаю, призраки не сочтут смерть убитого тобой человека такой уж двусмысленной.

Олливан уставился на стол. На его челюсти дрогнул мускул, но он промолчал. Кассия пожалела, что не умеет передавать мысли. Она хотела бы сказать своему идиоту-брату, чтобы он отступил.

– Ты не оставил своему дедушке выбора, Олливан, – сказала Алана.

– Я уже дал ему очень простой ответ, – ответил Олливан с мертвенным спокойствием, – и сейчас я повторю его по буквам. Прогони меня или поверь мне.

– Вот и чудненько, – твердо сказал Джупитус, снова садясь и разрезая куриную грудку, как будто Олливан был одним из его дружинников, пришедших передать сообщение, а затем уйти. – Будь благодарен за мою снисходительность. Это не в моем характере, особенно по отношению к тем, кто угрожает миру.

– Понятно, – произнес Олливан лишенным эмоций голосом. – Я свободен?

Джупитус пренебрежительно махнул рукой.

– Я иду домой, – сказал Олливан, а затем перенесся прочь.

Олливан приземлился в своей спальне, схватил книгу со стола и швырнул ее в стену.

Комендантский час. Отчеты обо всех его приходах и уходах. И все это для того, чтобы по истечении двух лет быть изгнанным обратно в Иной мир. Его дед, должно быть, впал в маразм, если думал, что Олливан на это согласится.