Мятеж - стр. 26

Уже скоро. Он поправил галстук и устроился поудобнее. Напряженный взгляд Фредерика продолжал сверлить его. Мысли Олливана снова вернулись к жареной утке. К нарциссам.

Прошли минуты, одна длиннее другой, прежде чем его внимание привлекло движение в зеркале. Кто-то приближался. Олливан встал.

Молодой человек, казалось, плыл между полками позади Олливана, проходя через один ряд за другим, будто сквозь миражи, пока не оказался в рамке посередине стекла. Затем перекинул ногу через раму зеркала и вышел в библиотеку.

Полсекунды спустя Фредерик выскочил в проход.

– А ты кто такой? – рявкнул он человеку из зеркала, глотая воздух после быстрого бега. Вероятно, для того чтобы быть библиотекарем и смотреть на зеркало, требовалось не так уж много физической активности.

– Вирджил Пайк, – бесстрастно произнес молодой человек, затем протянул письмо, зажатое между длинными пальцами. – Вы можете показать это дружинникам, когда они станут допрашивать вас.

Фредерик побледнел. Выхватил письмо и разорвал.

– Почему они будут меня допрашивать? – сказал он, повысив тон голоса.

Вирджил бросил свирепый взгляд на Олливана. Он был таким мрачным, что Олливан убедил себя – новости плохие. Так что облегчение, нахлынувшее после ответа, заставило юношу задрожать.

– Потому что Олливан Симс возвращается в Уизерворд.

Преподаватель позволяет тебе самостоятельно разбить чашку.

– Хорошо. А теперь почини.

Ты уже произносила это заклинание раньше. Это просто. Но сегодня Илиус и Эстер наблюдают за происходящим из окна гостиной. Неудивительно, что им любопытно: все здесь – метаморфы.

Все, кроме тебя.

Твоя магия расцветает у тебя в животе, а щеки горят. Могут ли они это увидеть? Кажется ли им странным то, как ты творишь свою магию? Ты не хочешь знать, поэтому возвращаешь ее обратно.

– Что случилось? – мягко спрашивает тебя наставник.

– Это слишком сложно, – бормочешь ты.

Это не ложь.

– Как я выгляжу?

Кассия драматично повернулась, юбка платья развевалась вокруг нее. Оно было из бледно-розового атласа, с рюшами цвета фуксии на вырезе и по краям каждого слоя юбки. Она его просто ненавидела.

– Ты выглядишь божественно, – мечтательно произнесла Вайолет.

Кукла лежала на отделанных кружевом подушках Кассии, поверх розового парчового покрывала, которое девушка тоже ненавидела. Два года назад ее мать наполнила дом изобилием роскошной одежды, безделушек и обновила ремонт в спальне, и до сих пор демонстрировала свою привязанность именно посредством подарков. Платье к посвящению было самым последним. Если когда-либо и существовала возможность дать матери понять, что она предпочитает темные цвета и непритязательные ткани, то Кассия ее уже упустила.