Мягкое золото - стр. 23
– Это еще не все, – вторгся Балаев в не больно-то веселые думы Александра Валерьевича. – У нас, как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Через пару дней после задержания Пименова, мои ребята наведались в МФЦ – так, чисто для проформы, – и выяснили, что у него помимо квартиры в Вологде, имеется недвижимость в Кириллове: участок шесть соток и дом… Ну, как дом! Халупа, которой сто лет в обед. Что-то, типа, дачи. Зато, прямо на берегу Сиверского озера и с видом на монастырь. Опять же, для проформы, следователь выписала постановление о производстве там обыска и направила отдельное поручение в местный ОУР. Тамошние сыскари пришли, начали обыск и, в общем-то, случайно в сарае обнаружили тот самый пикап, о котором я тебе рассказывал, а в кузове – два полуразложившихся трупа мужчины и женщины с множественными рубленными ранами.
– Во как! – Встрепенулся Антушев.
Теперь, по крайней мере, понятно, почему к Пименову прилипло прозвище «мясник».
– Обыск в рамках вологодского дела, само собой, по боку! Вызвали бригаду, и в тот же день – двадцатого ноября – Кирилловский межрайонный следственный отдел возбудился по 105.2, – покончил с вводной частью Балаев.
– Поделись подробностями! – потребовал Александр Валерьевич.
– Страшными картинками, если будет желание, можешь полюбоваться в уголовном деле. Личности убитых установлены – у них были при себе паспорта. Один на имя Водниковой Алевтины Ивановны, 1984 года рождения, второй – на имя Сидоренко Владимира Петровича, того же года. Оба родом из Грязовецкого района. Публика та еще! Вели асоциальный образ жизни, пьянствовали, бродяжничали, не брезговали попрошайничеством и мелкими кражами… Последний раз попадали в поле зрения полиции 27 сентября, когда в нетрезвом состоянии приставали к гражданам у входа в Кирилло-Белозерский монастырь. За что и были доставлены патрульным экипажем в кирилловский отдел. Там у них проверили документы, промурыжили часок, типа, провели воспитательную беседу и отпустили. С тех пор их никто больше не видел.
– А что судмедэксперт сказал по поводу даты смерти? – спросил Антушев.
– На! Сам почитай! – предложил Балаев, протянув ему копии заключений судебно-медицинской экспертизы по каждому из убитых, извлеченные из той же папки, в которую он за десять минут до того убрал фото Пименова.
Полные данные потерпевших и описательную часть с подробным перечнем причиненных потерпевшим телесных повреждений Антушев опустил. К чему забивать голову лишними подробностями, тем более, что, если понадобится, копии заключений всегда под рукой. Главным образом его интересовали выводы судмедэксперта, относительно давности произошедшего. Они оказались неутешительными: «В связи с поздними трупными изменениями дату смерти потерпевшего установить не представляется возможным». Относилось это к обоим телам, вернее, к тому, во что они превратились. Так же в обоих случаях «смерть наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы, причиненной твердым предметом, имеющим заостренный край».