Мы умели верить - стр. 3
Он отпил кубу либре. Неуместный напиток для третьего ноября, хотя вечер был необычайно теплым, и ему нужно было что-то именно такое. Может, кола его даже растормошит.
– Ты был реальный Том Селлек[3]. Терпеть не могу, когда блондины отпускают усы; это цыплячий пух. Вот темноволосые ребята – это моя тема. Надо было тебе оставить! Но все окей, потому что теперь ты выглядишь как Люк Дюк[4]. В хорошем смысле. Нет, как Патрик Даффи![5]
Йель не смог рассмеяться, и Фиона склонила голову набок и взглянула на него серьезно.
Ему хотелось разрыдаться ей в волосы, но он сдержался. Он весь день работал над тем, чтобы заставить свои чувства онеметь, и теперь держался за это умение, как за спасительную соломинку. Если бы эта встреча случилась три недели назад, они могли бы просто поплакать вместе. Но рана уже затянулась, и все теперь помешались на этой вечеринке, вознамерившись так или иначе быть окей. Веселыми.
А кем был Нико Йелю? Просто хорошим другом. Не родственником, не любовником. На самом деле, Нико стал первым настоящим другом Йеля, когда он сюда переехал, первым, с кем он сел просто поговорить, и не в баре, не перекрикивая музыку. Йель обожал рисунки Нико, он приглашал его сходить поесть оладий, помогал закончить курсы на школьный аттестат и говорил ему, что у него талант. Чарли не увлекался искусством, как и любовник Нико, Терренс, поэтому Йель водил Нико в галерею на выставки и лекции, знакомил с художниками. И все же, если младшая сестра Нико держалась настолько хорошо, разве Йель не должен был быть в лучшей форме?
– Сейчас всем тяжело, – сказала Фиона.
Их родители порвали с Нико, когда ему было пятнадцать, но Фиона тайком носила ему еду, деньги и лекарства от аллергии в квартиру на Бродвее, которую он снимал с четырьмя ребятами, и сама добиралась туда на метро и надземке от Хайлэнд-парка. В одиннадцать лет. Когда Нико знакомил Фиону с друзьями, он всегда говорил: «Эта леди меня вырастила».
Ничего из того, что Йель мог выразить в словах, не стоило озвучивать.
Фиона предложила ему посмотреть верхний этаж, когда появится возможность.
– Там прямо Версаль.
Йель не мог найти Чарли в толпе. Хотя Чарли казался на редкость высоким, его рост был ненамного выше среднего – и Йель всегда удивлялся в таких ситуациях, когда не видел поверх остальных голов его «ежика», аккуратной бороды, флегматичных глаз.
Но теперь рядом с ним возник Джулиан Эймс, спустившийся сверху.
– Мы пьем с самого ланча! – сказал он. – Я вдрабадан!
Было пять часов, небо уже выцветало. Он привалился к Йелю и захихикал.