Мы - стр. 48
Спальня темная, плохо освещенная, на полках вдоль стен сотни книг: тома по живописи, винтажные ежегодники «Медвежонка Руперта», классические романы и справочники. Одежда развешана на голой перекладине – гардероба нет – порядок, поразивший меня почти невыразимой крутостью, и я втайне пожелал пройтись по всей перекладине, требуя, чтобы она примерила то одно, то другое. Нашел я и портфолио с ее рисунками, и, хотя она запретила мне их смотреть, я развязал тесемки, пока она спала, и взглянул.
В основном это были портреты, некоторые из них стилизованные, со слегка искривленными чертами лица, другие – более реалистичные, с четко обведенными контурами, словно трехмерная графика. Взоры потуплены, лица повернуты к полу. Они оказались более доступными для восприятия, чем я ожидал, даже обычными, и, хотя я нашел их довольно мрачными, они мне очень, очень понравились. Впрочем, в то время мне понравился бы даже список покупок, лишь бы он был в ее исполнении.
А гостиная внизу производила впечатление стильной небрежности и бессистемности, словно от дизайнера потребовалась большая работа, чтобы разместить огромную стопку детских настольных игр, вывески китайских ресторанов, древние картотечные шкафы и безделушки семидесятых годов. Горчичный ковер с толстым ворсом переходил в липкие плитки кухни, и особое место на нем занимал огромный музыкальный автомат с той же таинственной смесью «хорошего» и «плохого» вкуса: неизвестные электронные и панковские группы вперемежку с новинками семидесятых, песнями Фрэнка Заппы, Тома Уэйтса, «Токингхедс» рядом с «АББА», «Эй-Си/Ди-Си» и «Джексон файв».
Ясно, что я оказался не в своей среде. Быть может, вся разница в иронии? Да, мои культурные предпочтения не отличались утонченностью, но, по крайней мере, они были искренними, да и как я мог отличить хорошую разновидность плохого вкуса от плохой разновидности плохого вкуса? Как с иронией слушать музыкальное произведение? Как настраивать при этом уши? Неужели виниловая пластинка приобретает разные качества в зависимости от того, кто ее проигрывает? Альбом «АББА» в моих руках будет источником насмешек, в руках Конни – признаком крутости, хотя он оставался все тем же: куплет – припев – куплет. Я, например, был давнишним поклонником музыки Билли Джоэла, особенно его альбомов раннего и среднего периодов, за что частенько подвергался насмешкам хипповых, продвинутых биохимиков. Они называли его музыку пресной, заурядной, ничего не выражающей. И вот я вижу в музыкальном автомате Конни пластинку Барри Манилоу, артиста менее искушенного. Что такого сделала Конни с песней «Mandy», что она стала вдруг крутой?