Мы больше нигде не дома - стр. 6
«…Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее…»
Козлокотых было трое.
Классический расклад современной преступной группировки: один русский – «правая рука», один среднеазиец, цивилизованный – этот был «голова», и третий, эдакий «чурка», еле-еле базлающий по русски. Этот – явно был «левой рукой», простым исполнителем.
Он как раз и собрался меня «исполнить» немедленно по окончании моей речи, но мой новый знакомец оказался ангелом хранителем.
Железнозубый ангел что-то тихо сказал ему на неведомом ихнем среднеазийском языке,
и представьте себе, они встали, и отвалили в другой конец кафе.
Во как. Настоящий Последний Герой. Что тут говорить, Рыцарь, избавивший меня, Прекрасную Даму от трехглавого Козлокотого Дракона.
Ну, могла ли я после этого не пригласить его к себе в номер?
«…Извозчик, отвези меня домой…»
– Я пойду вперед, а ты подходи минут через пять. Третий этаж у кактуса – направо.
Я все еще по старо-советской привычке боялась коридорных.
Кошелек у меня был особенный, специально приготовленный для Москвы, где, как известно вор на воре. Кожаный конвертик, на кожаной веревочке. Он висел прямо на шее – как ключи или варежки у школьника. В нем лежали деньги, выданные мне пославшим меня в командировку журналом на приобретение в фотоагенстве красочного портрета Жерара Депардье. Сто пятьдесят баксов – деньги конечно небольшие, но глубоко казенные. Их я хранила в специальном тайном отделении. А в явном – свой личный полтинник.
До номера я добралась с трудом. Голова кружилась, и ноги подкашивались. На этот раз я выпила, кажется опять литра полтора – паленой измайловской водки, заливая ее зеленым чаем.
Войдя в номер, я решила первым делом спрятать кошелек. Любовь любовью.
А зубы все-таки железные…
Я сняла кошелек с шеи и сунула в карман пальто. Ну, в кармане то пальто, никто и никогда не станет искать кошелек! Почему я так решила, теперь уже трудно понять.
Люди говорят – подсыпал клофелину.
Но алкоголики со стажем утверждают, что полтора кило самбуки помноженное на полтора кило паленой водки – вполне нормальный набор для полного саморазрушения, и безо всякого клофелину.
Через пять минут раздался стук в дверь. За дверь стояла заспанная хмурая горнишная.
Из за ее спины выглядывал татарин.
– Этот, к вам?
Номер был одноместный с узкой девичьей кроваткой.
Он остался ночевать и спал в кресле, укрывшись пледом. Я сквозь сон успела назначить ему свидание на следующий день – на Тверской возле памятника Пушнику.
Там, в семь вечера мы встречались с поэтом Емелиным и его новой возлюбленной Вероникой, чтобы идти в книжный магазин «Фаланстер» слушать стихи.