Музыка жизни - стр. 2
Если говорить о мастерстве, то достаточно отметить, что стихи Татьяны отточены, выразительны, профессиональны в лучшем смысле этого слова. Её поэзия метафорическая, порою афористичная, с разнообразием размеров и ритмов и изобилием художественных приёмов, даже самых современных. Чётко прослеживается русская напевность при уснащении ткани произведений красивыми аллитерациями и реминисценциями из истории литературы и живописи, мифологии, отдельными иностранными словами или – в самих названиях – целыми крылатыми выражениями.
Лирика Татьяны Гордиенко – и любовная, и пейзажная, иногда философская и гражданская, – при всей своей раскованной современности и ощутимости хорошего знакомства автора с вершинами мировой культуры, – всё равно остаётся тёплой, женской и какой-то очень своей. «Я знаю: им, конечно, глянутся лучей дрожащие персты», – пишет Татьяна о зелёных ростках. Вот так и людям «глянется» женственность её лирики. «Я купила платье и пару блуз и весь день твердила какой-то вздор», «ждать паруса сияющие Грея», «и аромат моей уютной кухни», «и память штопает прорехи», «Я праздника хочу», «Мне не хватало неба – обернуть мои давно озябшие колени», «и даже чашу радости испить, вдруг отключив рассудок и сознанье». Нам не трудно подставить себя вместо автора и самим погрузиться в мир её лирической героини, где живёт преданная любовь, домашние заботы, взрослеющие дети, вечные проблемы…
В её сборниках неизменно появляется и образ Москвы: её бульвары и скамейки, церкви и голуби на парковых дорожках, фиалки зонтов и подмигивающие глаза фонарей, яркий маскарад окон и шум мимо мчащихся авто: «Прелесть арбатская, сердцу привычная, неба закатный коралл», «Трамваев звон и окрики машин, свидетели отчаянных желаний, признаний и ненужных расставаний», «Постираны полотна площадей, и вымыты парадные порталы. Дождливый серый городской этюд. В душе непреходящее анданте». Но больше – природы, в её приближенности к нам, сопереживании и обнажённости, больше – музыки ветра и ветвей, парусов на горизонте, звона цикад и садового ассорти сливовых и вишенных восьмушек.
Даже Татьянины стихи о дочери и о любимом, о живописи и музыке, даже её мысли о судьбе России, сильные и трогательные, щемящие строки о близких, уже ушедших в мир иной, – всё-всё наполнено звуками Эоловой арфы ветров-менестрелей и цокотом дождя по асфальту, дышит жимолостью и жасмином, заглядывает в душу муаром сумерек или кружит в листопаде воспоминаний: «