Размер шрифта
-
+
Мужик ласкает даму - стр. 9
Как это возможно, сэр?
И молвлю я:
– “Данди” смотрели?
И он встрепенется:
– Да, да!
А с ним встрепенутся вместе
Все веси и все города.
И если мы крикнем:
– Изаура! —
Кому-то ударит в кровь:
– Ах, Загреб-Россия-Замбия!
И – больше чем мир, и – любовь!
Конечно, не так все просто.
И все ж, старина, и все ж,
Кто видел одно и то же,
Тот в чем-то одно и то ж.
И, может, когда мы едем
Смотреть чужие края,
Мы едем к возможности молвить:
“Простите, вы – это я!”.
Ну, словом, спасибо, Данди.
И не тоскуй, старина.
Положим, кому-то ты скучен.
Но Библия тоже скучна.
И в ней без конца детали,
Нужные не вполне.
Но все, кто ее читали
Иль даже просто листали,
В Заире, в Инте, в Италии,
В Священной земле и так далее,
Незримо живут во мне.
Ведь все, что без устали странствует,
А значит и ты, мой друг,
Рушит границы пространства,
Времен размыкает круг…
Ну, словом, работай, Данди.
Живи еще множество лет.
И всем, кто прийдет на свидание,
Сегодня ли, в годы ли дальние,
Поклон от меня и привет.
Кабак “Погребальная стужа”…
Кабак “Погребальная стужа”
Багровыми окнами тлел.
О ужас господний!
О ужин!
Помедли, прощальный мой ужин, —
Я только обед разогрел.
Я только созвал аппетиты
Всех канувших слез и надежд.
Столы моей жизни накрыты.
Садись, моя молодость, ешь.
Садись, мое детство. Не чавкай.
И хлебы в карманы не суй,
И дедушкой не величай меня,
И фал на столе не рисуй.
Но детство рисует, что хочет.
Но детство рыдая хохочет,
Сквозь выбитый зуб говоря:
– Там люди стоят!..
Вышел.
Очередь.
За дверью огромная очередь
С разинутым ртом января.
Цинготные тени качает
Цианистый ветер луны.
И первый талон мне вручает
С моей обещательной подписью
И с мертвой печатью войны.
О, сколько давал я обетов,
О, сколько любви обещал!..
– Мне можно?
– Всем можно. Входите.
Для вас этот праздничный зал.
Входите. На пире последнем
Все первые мы за столом.
О, дней моих белость, о лебеди,
За нас!
И да сгинет вся мерность!
Слепой, дай с безруким я чекнусь.
За нас! За судьбу-обреченность,
За век наш, за свет-костолом!
Исповедь конформиста
И я в себе разрушил храм Христа Спасителя.
И я на пряник перепек неприбранный Арбат.
И я вслед за тобой забыл даятелей своих
И вечным стал просителем,
Что значит – нищ судьбой
И сущностью горбат.
Во всем я повторил твой путь, страна моя,
калека.
Где перегиб в тебе, и я там перегнул.
И если б ты доповернула реки,
Я бы в себе их тоже повернул.
Один ли я такой? Отнюдь!
Нет, в колокол не били.
Но конформизм не в том.
А только в том, что так безудержно светло,
И ненавидя, мы тебя любили,
Чем мимо воли по тебе лепили
Строй мыслей, чувств, добро свое и зло.
Страница 9