Мутация - стр. 2
Через 7 часов у моей мамы поднялась температура. Тот самый вирус, с температурой и бордовой сыпью на запястьях.
– Надо собираться, – прошептала мама, оглядываясь на дверь.
– Подожди, еще есть двое суток, – так же тихо ответила я ей со слезами на глазах.
– Лучше уж сразу, чем ждать и считать часы.
– Мамочка…
Я села на пол, обняла ее колени и заплакала. С одной стороны я понимала, что иного пути нет, но в душе, несмотря ни на что, трепетала слабая надежда. Вдруг что-то изменится за это время, вдруг врачи найдут какой-то другой способ помочь тем, кто не может измениться в силу возраста?
Эвтаназия
Мама погладила меня по голове так же нежно и ласково, как в детстве.
– Дочка, береги моих внучек. Я свое уже пожила, не переживай из-за меня. И думаю, Анна, сейчас как раз то самое время отдать тебе одну вещь.
Я открыла заплаканные глаза и с удивлением посмотрела на маму. Мама медленно встала, подошла к журнальному столику, сунула руку под коричневую металлическую столешницу и ловким движением вытащила небольшой флакон с пломбой.
– Держи, – протянула она странный пузырек, – и не открывай его до тех пор, пока не будешь уверена, что это единственное средство, которое может помочь. И запомни, пользоваться можно один раз.
Я с любопытством уставилась на серебристый пузырек, напоминающий баночку йода или зеленки.
– Это флакон памяти. Однажды его передала мне твоя бабка, а я сохранила для тебя.
– А чем он помогает?
– Я точно не знаю. Но открывать его можно в самом крайнем случае.
– Мам, сейчас как раз такой случай, давай откроем.
– Нет, Анна. Береги для своих дочерей, их жизнь важнее, – ответила мама строго и показала пальцем на незаметную кнопочку на пузырьке, которая была встроена с левого бока.
Мама нажала на нее, и пузырек тут же изменил форму. Теперь уже на теплой ладони лежал красивый кулон в форме сердечка. Мама сняла с себя цепочку из калифорния 252, подаренную ей мужем на свадьбу 50 земных лет назад, продела в ушко кулона, и цепочка оказалась на моей шее.
– Все, мне пора. Только не провожай. Ты же знаешь, я не люблю сантименты.
Конечно, мама была права. Не стоило ее провожать и продлевать минуты мучения для обеих. Но я все равно поступила по-своему. Дождавшись, пока она отойдет от дома, осторожно выскользнула из двери и направилась следом. Мама шла медленно, не оглядываясь, наверняка чувствуя мой взгляд своей прямой спиной. Лишь изредка она поднимала голову к темному небу, будто пытаясь запомнить его холодное безмолвие и равнодушие.
Возможно, днем прощаться с планетой, на которой провел всю жизнь, и правда, сложнее. Ведь были здесь и радостные моменты, особенно до того дня, как правительство обязало население платить за воздух, за защиту от радиации, за чистую воду, за возможность рожать, оставляя ребенка себе, и многое другое.