Мухи - стр. 27

– Договорились! – засиял Рома.

Мама и папа многозначительно ухмылялись, и она швырнула в них тряпкой.

На улице постепенно спадала жара. Солнце катилось к горизонту. Тучи комаров жужжали над болотом.

Саша приняла душ. Заскочила в спальню. Муха с подрезанными крыльями сидела на своем месте. Жирная черная тварь. Мстительные глазки схоронились в тени от форточки. Сама муха словно стремилась переползти в тень по штукатурке.

Саша вспомнила чернушный детский стишок:

Муха-цокотуха, позолоченное брюхо. Цокот подкованных мушиных лапок. Гибрид, муха-теленок, карабкающаяся к потолку. И фильм был, где такой красивый брюнет снимался, немного похожий на дядю Альберта.

Саша продемонстрировала рисунку средний палец.

Ушла, а через минуту тень полностью скрыла муху.

Для вечерней прогулки Рома выбрал брюки и футболку-поло. Вид у него был официальный, в равной степени нелепый и милый.

«На свидание он, что ли, вырядился?» – подала голос Шура.

Рома был не один, а с подружкой.

– Кто эта красавица? – ахнула Саша.

– Это Кортни. Поздоровайся, Кортни.

У его ног сидела мохнатая собака, белая, с коричневыми подпалинами. Длинноносая морда излучала радушие.

– Можно?

– Конечно. Она не кусается.

Саша опустилась на корточки, погладила собаку по холке. Взъерошила густой мех.

– Хорошая девочка! Хорошая!

Кортни заколотила хвостом по земле. Ткнулась мокрой кнопкой носа в ключицу Саши, лизнула шершавым языком.

– А что за порода?

– Я полагал, что покупаю щенка немецкой овчарки. Но – как видишь, меня бессовестно обманули.

Если в роду двортерьера Кортни и были немецкие овчарки, то не раньше третьего колена.

– Овчарка, овчарочка!

Собачий хвост вращался, как пропеллер Карл-сона.

– Сколько ей?

– Три года.

– А у меня кошка была, Муся.

Они пошли по тропинке. Кортни семенила впереди. Обнюхивала кусты и норовила ринуться за мотыльками в осоку.

– Умерла?

– Машина сбила.

– Ух! Я вообще кошатник. Но когда мне эти аферисты принесли Кортни, я растаял.

– Понимаю тебя.

– Как ваш ремонт?

– Сейчас.

Она вручила Роме телефон:

– Гляди.

– Ого.

– Это было в моей спальне под обоями.

– Как наскальная живопись, – присвистнул он.

– Или гравюра.

– Да, напоминает того немецкого художника, который рисовал черно-белых всадников апокалипсиса. На букву «д».

– Не помню.

– Вдруг она стоит миллионы? Находка века!

– Ну да. В любом случае я ее немного повредила.

– Вандал! Сидела себе мушка десятилетиями, никого не трогала…

В гаражах тренькала гитара. На плитах подростки пили пиво. Женщина выбивала ковер, и пыль улетала в поле. Высотки Барби чинно сгрудились, закрыли свою сердцевину от степных ветров.