Муаровая жизнь - стр. 32
– Чё общипанная такая? – грозно спросил приемщик дани.
– В кармане обсыпался хлеб, – как всегда, не труся, отвечал я.
Попал я в это место совсем еще маленьким ребенком, мне было всего три года. Вот я помню себя обрывками воспоминаний рядом с мамой и множеством приятных мне людей, и вот я уже сам в холодном месте, в огромном помещении, и рядом множество таких же маленьких мальчишек, как я. До пяти лет младшую группу колонии, в которую я поначалу попал, совсем не совмещали с другими группами ни в столовой, ни на прогулках. Берегли, видимо, нашу психику, или просто я не очень помню это время, наверное, потому, что ничего особенного не происходило. Но с пяти лет, когда меня перевели в следующую возрастную группу, начались мои приключения. Не уверен, конечно, что они захватывающие от обилия положительных эмоций, но то, что запоминающиеся на всю жизнь – это да.
В течение недели воспитателей было много, и все ребята ждали заветного воскресенья. Надзор слабее, свободного времени для игр больше – настоящий выходной. На один барак остается лишь один воспитатель, который разрешал на улице быть подольше, играть в футбол хоть до потери пульса, обычно весь день, занимаясь своими делами. Не замечал он разборок между ребятами во дворе и что из двухсот воспитанников, совсем уж не смирно сидящих, десятка-то и не хватает. Но покидать территорию колонии могли далеко не все воспитанники, а лишь избранные и состоящие в рядах банды.
В один из дней после обеда на спортивной площадке ко мне подошли старшие ребята из колонии. Их все побаивались, они обычно ходили по несколько человек, часто подходили ко всем и раздавали затрещины или подзатыльники, пока воспитатели отвлекались. Что нравилось у ребят, они отбирали, и никто не мог пожаловаться, никто им не перечил. Все знали – эта особая группа называла себя бандой, и это они устанавливали внутренние правила, которым следовали все остальные. Они были старше и сильнее и любили это демонстрировать на младших. Такая демонстрация силы мне была не очень по душе, ведь как может парнишка лет девяти противостоять нескольким четырнадцатилетним, уже сформировавшимся бугаям. Банда состояла примерно из двадцати ребят из разных групп, в основном старших, поэтому я очень удивлялся: ну зачем им у нас, мелкотни, как они нас называли – «крысят» – забирать наши детские игрушки, им всем больше тринадцати лет. Зачем им наши фантики от конфет, которыми мы играли или менялись, зачем наши палки, которые мы представляли автоматами или пистолетами. Придут на площадку в наше время прогулки, отберут игрушки у некоторых, другим поломают, поплюют вокруг, ногами важно пошаркают, держа руки всегда в карманах при этом, сделают нам пару подножек, выпишут некоторым пару затрещин, пока воспитатели не видят и при слове: «Шухер! Воспитатель!» – быстро убегут, словно и не было их.