Мстислав, сын Мономаха - стр. 52
Туряк встал и осмотрелся. Вдали, возле небольшой рощицы двое торков волокли по земле опутанного арканами пленника. К Туряку на взмыленном скакуне подъехал обрадованный Азгулуй.
– Попался, разбойник! – воскликнул он, указывая на полоняника.
Торки с арканами остановились перед ханом, спешились и подняли на ноги облепленного комьями грязи могучего высокорослого человека средних лет. Очи пленника пылали яростью, рот его был аж перекошен от лютой злобы.
– Помесь шакала и свиньи! – Азгулуй выхватил из ножен саблю. – Заплатишь головой за пролитую кровь! Изменник! С кипчаками[99] снюхался, с Боняком Шелудивым, сыном собаки! Брод ему на Роси показал! Да падёт за это меч на твою голову!
– Постой, хан, не кипятись, – остановил его Туряк. – Мыслю, нет славы тебе пленника убивать. Пошлём его в Киев, ко князю Святополку. Пусть он и вершит над ним суд праведный. Уж князь, верно, не позабудет, кто татя сего полонил, в милости нам с тобой не откажет.
Азгулуй насупился, долго молчал, но в конце концов, тяжело вздохнув, согласился:
– Ты прав, боярин. В Киев отвезём Метагая.
Туряк улыбнулся. Что ж, Бог, кажется, смилостивился и послал ему утешение, надежду.
В груди боярина радостно заклокотало сердце. Может, место посадника в Турове или в Пинске и княжья сестра вовсе не потеряны для него навсегда? Как знать?
На обратном пути в Торческ Азгулуй спросил Туряка:
– Скажи, боярин, из каких мест род твой? Говоришь по-нашему хорошо, и лицом на нас похож, и имя у тебя как наше.
Туряк усмехнулся:
– Да нет, хан. С Волыни я. А имя – оно от Турьи, речка такая близ Луцка[100] есть. Волость моя родовая там.
На том разговор и кончился. Молча ехали они по степи, глядя на алеющую на западе вечернюю зарю. Заканчивался трудный, тяжёлый, но принёсший удачу день. Сколько таких дней будет у них здесь, на степном пограничье? Наверное, немало. Немало будет и обид, и досад, и пролитой крови. Вечное противоборство Руси и Степи, вечные стычки, вечные опасности – таков удел тех, кого забросила судьба на многострадальную землю Поросья.
Глава 15
Огромный медведь, губастый, ярый, с клочьями обвислой шерсти и ранами от собачьих клыков, вырвался из чащи леса на край густо поросшего малинником неглубокого оврага и набросился на Мстислава столь неожиданно, что не успел князь сообразить, что к чему. Рука как будто сама собой выставила навстречу бешено ревущему зверю копьё-рогатину, но было уже поздно. Древко переломилось пополам, а спустя мгновение страшный удар медвежьей лапы пришёлся Мстиславу в живот, порвав кольца доспеха и нижнюю рубаху. Больше он ничего не помнил. Резкая дикая боль сковала мускулы, он падал куда-то вниз, от боли невозможно было вздохнуть. Перед глазами возникли некие странные тёмно-красные полосы, но затем и они исчезли. Окутал Мстислава непроницаемый мрак, порой его охватывала жгучая нестерпимая боль, он стонал, не понимая, что же происходит, и опять проваливался в зияющую бездну, в пропасть, из которой не было никакого пути. Да, славная получилась на этот раз охота!