Мстислав, сын Мономаха - стр. 15
Мстислав смотрел на людские улыбки, на сотни ртов, выкрикивающих ему славу, и не верил этим людям, да и как мог верить, если знал: он – князь, они – его подданные, у него в Городище – хоромы, столы ломятся от яств, у них – утлые покосившиеся хаты на градских окраинах и в сёлах, в которых нет порой иной пищи, кроме чёрствого чёрного хлеба с лебедой.
Молодой князь не боялся людей, знал с детства их непокорный крутой нрав, умел с ними ладить, но не любил, терпеть не мог этих крикунов. Хоть бы в такой столь счастливый для него день – день свадьбы – оставили его в покое.
Оказался Мстислав в своей стихии лишь в Городище. Славно попировал с боярами, но не опьянел – помнил строгое отцово предупрежденье – от вина душа человечья гибнет, – смотрел чёрными своими, как уголья, глазами на полную белотелую супругу – и ничего в ней не находил: ни красоты, ни прелести. Сидела рядом с Мстиславом этакая мордастая широкогрудая боярыня, грызла с леностью сочное большое яблоко; пустота, отчуждение читались в серых её очах.
«В ней холода приют, а в сердце – лёд, не пламень», – вспомнились Мстиславу слова одной из старых варяжских песен, каких невестимо сколько знал Олекса. Будто про Христину сказано.
– Нравится тебе здесь? – спросил он её, сам не зная, для чего, – наверное, просто чтобы хоть что-то сказать.
– Собор Софии… Великий зодчий строил, – ответила Христина, и Мстислав заметил, как в холодных глазах её вспыхнули живые огоньки. – Хочу видеть его всегда перед собой.
Едва успела приехать, а уже повеления раздаёт.
«А и вправду, не построить ли на Городище собор наподобие Софии, прямо перед окнами терема. И взору приятно, и дело богоугодное. Велю зодчим сделать из терема крытый переход на хоры, как в Киеве». – Князь проникся мыслью о строительстве нового собора. Казалось Мстиславу: вот именно такого храма и не хватает ему для полноты осознания своего величия, своей высоты над людьми, словно без этого замысленного ещё только собора не возвышается он над народом, а стоит где-то посреди крикливых горожан, щуплый такой, невысокий – его и не видать за дюжими новгородскими мужами. Верно, нужно было приехать из-за моря этой полной высокомерной женщине, чтобы подсказать ему столь простую мысль.
Больше ни о чём не спрашивал Мстислав в тот день жену. Подошёл к ней, обнял, почувствовал прикосновение губ, ощутил словно весь исходящий от неё холод, а после повёл княгиню в ложницу[45] и забыл на время и печали свои, и дела державные, и мысли о соборе.
Глава 2
С медленным однообразием потекли для Мстислава годы – будто тягучий густой кисель, который всё пьёшь, пьёшь и никак не можешь выпить. Мстислав пропадал на полюдье, на боярских советах, в походах против непокорной чуди, выезжал в Ладогу, где посадник Павел по его указу начал уже закладывать новые каменные стены, подобные тем, какие выстроил Святополк в пограничном Изборске.