Мозаика жизни заурядного человека. Часть первая. Разбег - стр. 49
– Все. Больше не могу.
Я сделал еще несколько подъемов и сказал:
– Вставай, соревнователь. У тебя хорошие физические данные, но в спорте тоже голова нужна. Ты заметил, что я ложусь на спину быстрее?
– Да, заметил.
– Ну, так вот, ты тратил запас энергии дважды, сначала на то, чтобы поднять туловище, а потом, чтобы положить его на пол, а я после подъема расслаблялся и падал на пол без напряжения мышц. Вот почему ты уже сдох, а я еще почти свеженький.
Итак, как я уже сказал, Лева, Алька и Витя были разные ребята. Объединяло их чувство свободы, которую они вдыхали всеми фибрами души, часто исчезая с лекций и других учебных процессов, прижимающих к письменным столам в душных, очень душных помещениях.
Что касается меня, то у меня было несколько компаний.
Спортивная компания, в которой я под руководством заслуженного мастера спорта, экс-чемпиона СССР Летчфорда Евгения Иосифовича занимался совершенствованием своего класса бега на коньках рядом с такими известными спортсменами, как мастера спорта Чернов, Максимов, Наташи Аврова и Донченко.
Другая – компания самодеятельных артистов дома медработников, с которыми я под руководством народного артиста УССР Таршина Алексея Михайловича, как драматический артист, познавал азы управления состоянием души.
Далее компания ребят, которых я называл мушкетерами: Ермаков Герман (Портос), Жорж Деньгин (Арамис) и Герман Андреев (Атос), упорно вгрызающихся в гранит науки.
И, наконец, бесшабашная компания ребят – Лева, Алька и Виктор – с которыми можно было оттянуться в свободное время по полной программе.
Самым близким мне по духу был Лева Гостищев. Он-то и рассказал мне подробно, что произошло с ними после отъезда в пионерлагерь. Кто-то из них, по-видимому, Алька Румянцев, организовал выпивку после работы. Витя Чирков, как и следовало ожидать, нахамил лагерному начальству. Витька уволен. Алька порезал палец и, ссылаясь на то, что играть больше не может, смотался за Витькой. И только Лева Гостищев, верный комсомольскому долгу, остался до конца смены.
А в это время Алька и Витя в Горьком продолжают веселье. Кто-то видел их, как они распивали из горла бутылку, и неизвестно, к чему бы привела их эта разгульная жизнь, если бы не большое расстояние, разделявшее их жилые дома. Виктор жил в Автозаводском районе, а Алька – в центре нагорной части города.
Однажды Алька, как изобретатель увеселительных ситуаций, пригласил своего товарища Юрия Евстифеева – студента политехнического института – на танцплощадку Дома Красной Армии (ДК). Там они познакомились с соблазнительными девочками и навязались к ним назавтра в гости. К ним подошли какие-то амбалы и сообщили, что ходить туда не надо, ибо в противном случае ноги будут кривые, а если, мол, захотите этих девиц увидеть еще хоть раз, то после этого видеть будет нечем. Алька с Юркой поворочали извилинами и пошли к своему товарищу Глушкову, студенту мединститута. Тот был большой любитель собирать разные железяки. Среди этих железяк был пистолет, найденный после войны пацанами в реке Волге и приобретенный Глушковым по случаю. Пистолет оказался в рабочем состоянии. Евстафьев сунул его под ремень, и они с Алькой пошли на улицу Маяковского к соблазнительным девчонкам. Заявившись туда, любители приключений обнаружили, что теплое место занято. За столом в гостях у девчонок расположилась компания парней. Одна из девчонок быстро вывела Альку с Юркой в коридор и стала уговаривать их зайти потом, в следующий раз.