Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика - стр. 78

Вникая в стихи Юрия Полякова, я ловлю себя на мысли, что это стихи не поэта, а прозаика Полякова. Стихи его, как я уже говорил, очень простые по форме, безыскусны, напоминают рифмованное изложение впечатлений, бытовых зарисовок, какой-то дорогой автору мысли. Это развёрнутые в поэтической форме вехи «личного опыта», как точно назвал сам поэт свой последний сборник. Но при всём том эти стихи настолько открыты по лирическому чувству, так обезоруживающе искренни, что поднимаются до поэтического факта. В конце концов, у нас так много поднаторевших в эстетических хитростях поэтов, но зачастую пробиться к душе и сердцу этих поэтов, к их истинным, человеческим ощущениям, замаскированным сложными метафорами и ритмами, столь бывает трудно, что такая распахнутая, как у Полякова, душа лирического героя иной раз кажется просто благодатью.

Ну вот, наудачу стихотворение «Что случилось, братцы?!»:

Стихотворение небольшое, но вдумайтесь, сколько в него вмещается смысла и чувства. Здесь как бы спрессована судьба тысяч и тысяч наших молодых соотечественников, безвинно погибших, даже не поняв, что они уже погибли, и никогда не узнавших, какая война началась с их гибелью. И всё же они, первые, погибли уже на войне. Душу действительно сводит судорогой боли от этого неизживаемого несчастья, от этого невинно детского вопроса – что случилось, братцы?

Я уже упоминал, как привержен был Ю. Поляков в начале своей поэтической работы к фронтовой и солдатской темам. Кстати, на этих темах, как на самом надежном тесте, можно проверять любого поэта на искренность и нравственное право вообще писать стихи. Тем более если о войне пишет молодой человек, её не знавший. Этот принцип очень точно срабатывает и в прозе. Есть уже целая литература, написанная молодыми прозаиками о Великой Отечественной, о людях, прошедших войну. Я помню блестящие рассказы В. Крупина, написанные им в конце семидесятых годов, прозу Я. Шилова,

П. Краснова и многих других. Здесь требуется особый талант человеческой и патриотической сопричастности к судьбам отцов и дедов.

Совсем в иной тональности пишет поэт о своём солдатском опыте. Но и здесь, в явной самоироничности по отношению к службе, а вернее, как бы к игре в солдаты, в войну, в которую, конечно же, не верится, автор словно бы помнит о той войне, настоящей, и с ней соизмеряет свою нынешнюю солдатскую службу.