Моя тюрчанка - стр. 18
С утра пили молочный кофе, иногда с печеньем, и тихонько разговаривали. Оба по природе молчуны – мы теперь испытывали потребность делиться друг с другом мыслями и чувствами. После кофе Ширин садилась за ноутбук и открывала сайт с вакансиями. Я старался не мешать ей; торчал в другой комнате или на кухне. Моя милая перебирала объявления о работе точно бисер. По подходящим – звонила. Через стенку я слышал звонкий, как родник, голосок моей возлюбленной.
Просидев перед монитором три или четыре часа, моя девочка шла на кухню стряпать обед. Пока исходящее паром овощное варево кипело и булькало на плите, мы успевали выпить по кружке ароматного чаю и чуток поговорить. Бывало, в шутку считали падающие за окном пушистые снежинки. Мы дарили один другому особую нежность и теплоту. Кроме нас самих – в безбрежном мире у нас не было никого. Мы были, как жмущиеся друг к другу два выброшенных на улицу котенка.
После обеда – гуляли. Целый час бродили по лесопарку. Лесопарк был раскрашен в два цвета: в белый цвет снега – и в черный цвет кривых древесных стволов. А над нашими головами – широко раскидывалось серое небо. Мы резвились на легком морозце, как две газели – оставив дома все дела и заботы. Играли в снежки. А иногда, держась за руки, просто петляли по лесопарковым тропинкам и вслух мечтали.
Ширин вот-вот найдет работу с официальным оформлением. А там и я устрою куда-нибудь курьером. (У меня-то – расейского гражданина – не возникнет таких проблем с поиском работы, как у милой). Оба будем усердно трудиться за свою копейку. А в выходные ездить в зоопарк, музеи, планетарий. Либо дома, укутавшись в плед, под хруст чипсов смотреть какой-нибудь мелодраматический сериал.
Мне было девятнадцать, а моей девочке – всего восемнадцать лет. Казалось: впереди – долгая жизнь. Такая долгая, что дорога, будто бы, никогда не оборвется. Ни я, ни любимая – как бы следуя негласному табу – ничего не говорили о роковой дате, которую наметили. Запланированный нами суицид – был точно огромный слон в комнате, которого мы аккуратно обходили.
Я посещал мозгоправа. Ширин меня не сопровождала: я не хотел, чтобы вредный психиатр ее видел. Но все равно, выписывая мне таблетки, чертов доктор с лошадиными зубами острил насчет «азиаточки», которая со мной живет. Издевательски спрашивал, чем кончилась моя попытка вернуть себе статус дееспособного. Как будто ничего не знал о моем провале!.. И не менее издевательски меня «наставлял»:
– Смирись: ты ненормальный. Боженька тебя обделил. Но милосердное государство платит тебе пенсию. Так можешь не работать – а ты и не годишься ни на какую работу, даже фантики от конфет подбирать. А если приспичило жениться – найди себе нормальную бабу. Грудастую славяночку с собственной квартирой. В твоей бы хате жили, хату супруги – сдавали. Тоже капала бы денежка.