Моя шоколадная беби - стр. 7

Мужика в рваной кофте Никита нашел быстро. Тот почему-то испугался и на напористые сытовские вопросы отвечал:

– Не, не знаю, ниче не знаю. Бабы говорили, а я ниче не знаю. Иди к Попелыхе, она, может, че скажет, а я ниче...

Сытов понял, что действовать нужно осторожнее, он для них «мужик из ящика» – московский и непонятный. На воротах у Попелыхи было накарябано «Осторожно, злая собака». Сытов толкнул калитку, злая собака беззлобно тявкнула пару раз и беззлобно завиляла непородистым хвостом. Попелыха, жившая одна, обрадовалась возможности потрепаться и рассказ про «родственника» начала было с того, что к Нюрке-кляче, ...е старой, вчера опять приходил тот ...рь Гриша, и... а еще вчера мужик утоп мордой в ведре самогона, и... Сытов профессионально обстолбил Попелыхе тему, она смирилась:

– Был мужик. Когда приехал, откуда, никто не знает. Бабка радостная ходила, мужика того Лешей называла. Он два дня побыл и уехал.

– Куда?

– А никто не знает. Васька наш говорил, что утром рано видел, как он на попутку садился в сторону Кусково.

– Как он выглядел?

– Да я один раз его видела, вечером поздно. Лет тридцать пять, говнистый такой...

– Рост?

– Да тебе по плечо будет. Куртка на нем старая была, шапка.

– На лицо какой?

– А никакой, только щурится всегда.

Сытов понимал, что искать «никакого, говнистого» Лешу, уехавшего на попутке в сторону Кусково смешно. Сытов не знал, что ищет и кого ищет. Но его уже понесло. Сложности его возбуждали, и внутри заработал мотор, всегда толкавший Сытова только вперед.

Кэт сидела с ногами на кровати. За окном темнело, а Сытов все не приходил. Куда он умчался? «Сытов, – звала она про себя, – ну скорее приходи, скорее!» Уже через два дня на работу, и видеться придется снова урывками.

Вообще-то, Кэт садик любила. Ее сначала нигде не брали на работу, но нянечек в садиках всегда не хватало.

– Посмотрим, – сказала заведующая, – если дети пугаться не будут.

Дети ее не пугались. Кэт позволила им обследовать себя на цвет, на запах, на ощупь. Они это делали с удовольствием, потому что Кэт была какая-то не такая. В сон-час, когда, прикрикнув на непослушных, чтобы те засыпали, воспитатели удалялись, Кэт слушала за дверями веселую возню. Сначала она только подглядывала в щелку, потом стала тихонько к ним пробираться и принимать участие в веселье.

– Только шепотом, – предупреждала она.

Они устраивали беззвучные пантомимы, шепотом пели песни и хохотали в подушки. Однажды Кэт попалась. Заведующая вызвала ее к себе и, брезгливо отворачиваясь в сторону, сказала:

– Иванова, я тебя уволю. У тебя сознание на уровне морской свинки. Тебя дети Катькой зовут! Тебя же близко к ним подпускать нельзя!