Моя по умолчанию - стр. 16
Астахов поджимает губы и чуть сощуривается.
– Конечно, понимаю. Жаль, что я не подхожу под ваши высокие стандарты красоты. Но ничего поделать с этим нельзя.
– Вы не понимаете! Донором может стать лишь человек до определенного возраста. Чем старше мужчина, тем больше вероятность каких-нибудь патологий…
– Со своим возрастом я тоже ничего не могу поделать. Это тоже свершившийся факт. Но я могу гарантировать, что у меня отличный генофонд и здоровье. Если помните – такого рода обследование обязательно для двух родителей. А вы?
– Что я?
– Что у вас в плане наследственности?
Я возмущенно округляю губы, но практически в тот же миг понимаю, что и он имеет полное право на подобного рода вопросы. Я сама ему это право дала, когда озвучила свои идиотские, прямо скажем, претензии. Фактически сейчас он просто зеркалит их, указывая мне на место. Я злюсь, хотя и понимаю, что сама нарвалась. Каким бы не был сидящий передо мной мужик, он действительно ни в чем не виноват. Вымещать на нём свое зло – по меньшей мере, глупо. И несправедливо. А еще, я уверена, чревато.
– В плане наследственности у меня, как у всех – гипертоники, – вздыхаю и, взяв столовый нож со стола, начинаю вертеть в руках.
– Вы ешьте, Даная. Вам нужно поправиться.
Теперь уж сощуриваюсь я.
– Не думаю, что моя беременность дает вам право мною командовать.
Астахов молчит. Лишь его мощные челюсти работают, пережевывая сочный телячий стейк.
– Ваше питание напрямую касается моего ребенка.
– Он очень хорошо набирает вес.
– Правда? – в глазах Астахова мелькает истинно мужское довольство. – А как вы это определили?
– На УЗИ. Я вчера проходила положенный скрининг, – неохотно делюсь.
– Мой старший сын родился весом под пять килограмм.
– Значит, у вас есть сын?
– Ну, да. Ему четырнадцать. Много же нам придется друг о друге узнать, правда, Даная? – улыбается Астахов, озвучивая вслух мелькнувшую в моей голове мысль. И ведь не скажешь «нет». Потому что я не могу доверить ребенка незнакомцу. Наверное, это самый лучший вариант – познакомиться с ним, как следует. Но я не представляю, как это сделать.
– Возможно, нам стоит провести какое-то… эм… анкетирование.
Астахов давится. Деликатно откашливается в кулак. Манеры у него отличные, этого не отнять. Тревожит то, что под этой видимостью светского лоска иногда в нем проступает какая-то первобытная дикость. Не знаю, как это объяснить. Я ее чувствую кожей. Вздыбившимися тонкими волосками на теле.
– Анкетирование?
– Да. Создать некий опросник. А что? По-моему, отличная идея. Думаю, мне понадобится пара дней, чтобы ничего не упустить из виду. Вам будет достаточно этого срока?