Моя панацея - стр. 58

А я вдруг начинаю искать глазами, на чём бы скоротать эту ночь. Ярик проснулся и теперь как его одного оставить? Он же, наверное, плакать будет.

— Ярослав, спать надо. Сил набираться, — говорит Максим, отстраняясь от сына, а тот ёрзает на постели, устраиваясь поудобнее. Я уже знаю, что он любит заматываться в одеяло, точно в кокон, но простыня не так удобна для этих целей. — Остаться с тобой? Там дядя Сергей возле дверей, если что, ото всех нас защитит.

— Дядя Сергей хороший, да, — зевает Ярик и окидывает нас сонным взглядом. — Вы тоже спите.

Откуда в голосе пятилетнего мальчишки такие властные нотки? Точно, гены. И если внешность, возможно, материнская, то характер точно отцовский — с каждой минутой этому всё больше подтверждений нахожу.

— Мы останемся с тобой, — говорит Максим, но Ярик вдруг хмурится, словно ничего глупее в своей жизни не слышал.

— Ты же сам говорил, что я взрослый. Мужчина! — поднимает палец вверх и крутит им воздухе. — Не надо со мной спать.

Максим как-то странно улыбается, а Ярик тычет в него тонким пальцем.

— Мне пять, я скоро в школу пойду. Не надо со мной спать.

— А если проснёшься и снова будешь бродить?

— Там же дядя Сергей, — и хихикает.

— Да, от него далеко не убежишь. Ну так что, мы поехали?

Но Ярик только рукой махнуть успевает прежде, чем снова уснуть. Мгновение, и его дыхание становится ровным и глубоким.

— Спит? — шепчу, а Максим поднимается на ноги и отходит от кровати.

— Ага. Он не в первый раз в больнице, привычный. Теперь точно уезжаем, нам сам Ярослав Максимович добро дал.

И улыбается.

***

— Может быть, всё-таки стоило с ним остаться? — не унимаюсь, когда мы выходим в ночь из больничных дверей.

— Бахилы сними, — Максим указывает рукой на мои ноги, а я чуть слышно чертыхаюсь. Так и знала, что что-то не в порядке, но голову опустить не додумалась. — И давай быстрее в машину, Егор уже ждёт. Холодно.

Вспоминаю, что за ужином был выпит бокал коньяка, и добавляется пунктик уважения. Как в компьютерной игре, над головой Максима загорается плюс единичка.

Наклоняюсь, меня слегка ведёт в сторону, и приходится ухватиться рукой за плечо Максима. Хм, не мужчина, а железный человек — такие мышцы… стальные прямо мышцы. Бахилы шелестят, когда стаскиваю их с обуви и сминаю в кулаке, а я ищу взглядом урну, чтобы избавиться от ненужной уже детали гардероба. Хотя, ещё совсем недавно я бы бережно их свернула и положила в сумку — раньше мне не доводилось бывать в больницах, где этого добра навалом и за него не просят ни копейки.

— Всё, быстрее в машину, нос уже красный.