Моя панацея - стр. 53
16. 16. Инга
— Что. С моим. Сыном? Ты, блядь, можешь не блеять?!
У меня всё холодеет внутри, потому что… нет, всё хорошо. С Яриком не может случиться беда — только не с ним. Отказываюсь в это верить.
Охранник икает, стирает со лба густую испарину, а Максим наступает на него грозовым фронтом. Хочется крикнуть: “Спасайся, идиот, он убьёт тебя сейчас!”, но язык онемел, а горло будто кто-то держит крепко ледяными пальцами.
— Он упал! — выкрикивает охранник, а Максим хватает его за грудки. Хорошенько встряхивает, а я боюсь, что вот-вот прольётся кровь. — Максим Викторович, я на мгновение всего отвернулся. Он просто упал! На горку влез и упал, я ничего не успел сделать! Там не очень высоко было.
Максим матерится громко, толкает охранника и молча выскальзывает из кабинки. Я никогда не видела, чтобы люди так быстро бегали, честное слово. Отпихивает от себя каких-то людей, они пытаются ему что-то объяснить, только Максим сейчас точно не способен хоть что-то услышать.
Страшный он сейчас. Пугающе злой. Ярый.
Он спешит к сыну в игровую. Я бегу за ним, не думая о том, что, возможно, лишняя там. Что не имею права находиться рядом, но… мне очень нравится этот мальчишка и я искренне желаю ему добра.
— Мы вызвали скорую! Они уже едут! — кричит какая-то женщина, но Максим лишь отмахивается от её нервозности. На груди у неё бейджик, и я успеваю прочитать, что это — Ирина, администратор заведения. Мне даже жаль её немного, настолько жалобное у неё выражение лица.
А в голове шумит мысль: скорая! Скорая! Неужели всё настолько серьёзно?
— В сторону, мать вашу! — рычит Максим и отпихивает от себя каждого, кто потерял вдруг рассудок и решился полезть к нему с объяснениями или извинениями.
ЧП в игровой комнате престижного ресторана — вряд ли событие рядовое. Вокруг суета, шумные разговоры, крики — полный набор, присущий любой нештатной ситуации.
Я бегу следом. Держу в фокусе широкую спину Максима. Посылаю ему безмолвные просьбы и глупые обещания: всё будет хорошо, с ним всё будет хорошо. Успокойся, пожалуйста, держи себя в руках.
Детская игровая заполнена людьми. Аниматоры в ярких балахонах, с размалёванными “клоунскими” лицами охают и причитают. Совсем молоденькие, они напуганы невероятно. Работники ресторана, охранники Максима, какие-то зеваки — тут явно собрались все, кто только мог. Столпотворение, и спины людей загораживают Ярика.
Он плачет. Зовёт папу, маму. Ему больно, и от этого мой самоконтроль оглушительно лопается. Страшно. Но и радостно: он живой, а всё остальное можно исправить.
— Нога, — плачет Ярик, совсем жалобно плачет.