Моя навсегда - стр. 89

– Хороший у тебя парень, сразу видно. Скромный, работящий. С таким, как за каменной стеной будешь.

В первых числах сентября Олю выписали. За день до этого она сказала Мише:

– Завтра не приходи.

– Почему? – напрягся он.

– Меня выписывают завтра.

– А-а, – понимающе протянул он. Потом, помявшись, спросил: – А можно я приду… ну, помогу с вещами там? До дома тебя провожу?

– Я не домой, – выдавила Оля, а ведь не хотела ему ничего говорить. А сказала, потому что страшно. Идти в неизвестность страшно. Остаться совсем одной страшно. А он и правда – каменная стена.

– А куда? – округлил глаза Миша.

Она пожала плечами.

– Попробую в общежитие заселиться. От нашего института.

– А дома что?

Оля посмотрела в его глаза, пристально, испытывающе. «Сейчас скажу правду и никогда его больше не увижу», – подумала она и… рассказала всё, как есть.

– Домой мне нельзя.

– Почему?

– Потому что… – щеки её залились краской. – У меня будет ребенок. Для моего отца это… в общем, это самый страшный позор.

День выдался теплый и солнечный. Они сидели в больничном скверике на скамейке. Воробьи копошились в траве, уже покрытой первыми облетевшими листьями. И всё было так спокойно, так безмятежно вокруг.

Миша тяжело молчал, переваривая услышанное. Молчал долго. Потом всё-таки спросил:

– А… ну, отец ребенка… он что?

– Он уехал отсюда навсегда.

– Почему? Бросил тебя, что ли?

В груди опять нестерпимо защемило, а глаза зажгло.

– Пожалуйста, прошу, давай не будем о нём. Я не могу просто… – всхлипнула Оля, утирая набежавшую слезу.

– Хорошо, конечно… – Миша закусил губу.

Попрощались они неловко, и Оля думала, что больше он не появится после ее откровений. Но нет. На следующий день Миша пришёл прямо к выписке.

– Ты пойдешь со мной? В общежитие?

– Нет, у меня другое предложение. Пойдем жить ко мне? Я снял квартиру, тут недалеко. Хорошая квартира, маленькая, но всё есть. Живу я один. Потеснюсь, ничего…

Оля молчала. Он стоял напротив, заглядывал ей в лицо. Потом вдруг сказал:

– Оль, я хотел сказать… – Он снова закусил нижнюю губу, отвёл глаза в сторону и замолк, словно не мог на что-то решиться. Потом взглянул на неё и тихо произнёс: – Я люблю тебя. Выходи за меня замуж… я буду тебя беречь…

32. 32

Кремнегорск, 2010

В шесть утра Роман сошёл на перрон и помог спуститься Лиле по скользким заиндевелым ступеням поезда – подхватил её сумку и ей самой подал руку.

– Ой, как темно! И сколько снега! – удивилась Бучинская.

Ну, естественно, темно. Это ведь не Москва. Тусклый свет редких фонарей и сугробы по колено. Хорошо хоть перрон расчищен.

Впереди двухэтажное здание вокзала светилось как маяк. К нему они и направились. Красные цифры на электронном табло на крыше вокзала показывали время – 06:09, затем температуру – семнадцать градусов мороза. Из динамиков механический голос диспетчера сообщил: «Скорый поезд Москва – Благовещенск отправляется с первого пути…».