Моя навсегда - стр. 44
– Перестань. Я вообще не понимаю, к чему этот разговор.
– Я хочу, чтобы вы знали… что я люблю вас.
– Даша, – назидательно произнес он и почувствовал себя какой-то престарелой матроной, которая решила наставить на путь истинный заблудшую овечку, и сразу сдулся. В этих делах он, может быть, понимает даже меньше самой Халаевой. И всё же. – Ну, какая любовь, Даша? Ну, что за глупости? Тебе сколько лет?
– Мне уже пятнадцать! А вы так говорите, будто вам все сорок. А у нас, между прочим, разницы – всего пять лет. У меня отец старше матери и то на восемь. И нормально.
– Да при чем тут это? Ты – ещё школьница. Тебе вон… с твоими ровесниками надо…
– Они – дураки, – фыркнула она. – С ними скучно.
Халаева шмыгнула носом, но плакать уже перестала. И слава богу, подумал Ромка. Слёзы его обескураживали. Мать по-настоящему никогда при нём не плакала, а вот Оля – бывало. И в такие моменты он с ума сходил и готов был на что угодно, лишь бы она успокоилась.
Плачущая Халаева, конечно, настолько у него почву из-под ног не выбивала, но всё же стало не по себе.
– Ой, я, кажется, поняла. Вы думаете, что я с кем-то из них… Да нет же! Они просто бегают за мной, сами. За мной всегда пацаны бегают. И в школе, и во дворе… – произнесла она хвастливо. – Ну, не отгонять же. Но с пацанами у меня ничего такого, клянусь! Мне только вы, Роман Владимирович, нравитесь.
Ромка не понимал, что нужно говорить в таких случаях. Таких случаев у него попросту никогда и не было. И вот как сказать этой малолетней дурочке, чтобы выкинула всякую чушь из головы, и при этом не задеть ее чувств?
– В общем, Даша, иди спать.
– Я что, вам совсем-совсем не нравлюсь? Я, по-вашему, некрасивая? – в голосе её вновь задребезжали плаксивые нотки.
– Да, красивая ты, красивая, но…
– Тогда поцелуйте… – Она вновь порывисто прильнула к нему мягкой грудью, обхватила шею руками и прижалась к его рту пухлыми влажными губами.
Ромка еле оторвал её от себя, а она всё продолжала цепляться, чуть ворот футболки не порвала.
– Да прекрати ты! – вспылил уже он. – Что за ерунду ты вбила себе в голову?
– Да почему? – снова всхлипнула она и с обидой вдруг зачастила: – Другие за меня готовы перебить друг друга. Я всем нравлюсь! Всем! Но я вообще ни с кем здесь… я только к вам… я думала вы… а вы…
Она снова разрыдалась. Но Ромкино терпение иссякло.
– Тебе – пятнадцать. Ты – малолетка. Даже если бы ты мне и правда нравилась, то я все равно ни за что не связался бы с малолеткой, – выпалил Ромка и тут же спохватился. Черт, нельзя же так. Затем сказал почти ласково: – Даш, пойми, ты привлекательная девочка, сама вон говоришь, что многим нравишься. Ты ещё найдешь себе того, кто…