Моя навсегда - стр. 32

– Анжелика, – наконец промолвила Оля.

– О, я тоже читал, – подхватил Ромка, не зная уже, как сгладить обстановку.

– В десять лет, – добавила мать. – Или в девять? Анекдот вдруг вспомнился. Парень собирается на день рождения к девушке и советуется с её подругой, что подарить. Спрашивает: «Может, книгу?». А подруга отговаривает: «Нет, ты что! Книга у нее уже есть».

Ромка красноречиво посмотрел на неё, но она была неумолима:

– Оля, а ты решила, что будешь делать после школы?

– Поступать буду. В пединститут.

– В наш?

Оля кивнула.

– Ты именно хочешь стать учителем или собираешься в пед, потому что здесь нет других институтов?

Оля пожала плечами.

– Мам, – пресёк очередной вопрос Ромка, – ты Олю уже совершенно затерроризировала. Дай человеку поесть спокойно.

– Прошу прощения, – насмешливо улыбнулась мать.

Не обед получился, а пытка какая-то. Ромке и жалко было Олю, и стыдно перед ней. Он вообще ненавидел, когда мать вот так завуалированно кого-то принижала и высмеивала. Даже когда этот «кто-то» был какой-нибудь её проштрафившийся подчиненный. А уж из-за Оли он буквально кипел внутри, негодуя.

Только вдвоем им было хорошо. После этого ужасного обеда Ромка пошел провожать Олю, но, как-то не сговариваясь, оба свернули в парк.

Сейчас, в октябре, там было чрезвычайно красиво. По обеим сторонам дорожки стеной тянулись деревья и кустарники, окрашенные позолотой и багрянцем. А саму дорожку устилали густым ковром опавшие листья. И пахло здесь пряной свежестью, от которой слегка кружилась голова.

Ромка с Олей брели, держась за руки. И представление, устроенное его матерью, стало вдруг казаться далеким и совершенно не значимым. Ерундой и мелочью. А вот то, что есть у них двоих – это действительно важное и нерушимое.

Ромка шёл и думал: вот оно, настоящее счастье. Просто быть рядом, ощущать узкую прохладную ладонь в своей руке, слышать шорох её шагов, видеть взгляд, улыбку… И даже говорить ничего не надо.

После этого ему совсем не хотелось возвращаться домой. Тем более он догадывался, что мать от души выскажется по поводу Оли, не пощадит.

Так оно и случилось. Едва он зашёл в квартиру, даже разуться не успел, а мать уже встала в дверях гостиной, скрестив на груди руки. Пока ещё молчала, глядя на него насмешливо, но её молчание было напитано такой желчью, что Ромке хотелось развернуться и уйти.

– Ну, давай, – зло бросил он. – Начинай, высказывай, какая Оля… недостойная. Тебе же не терпится.

Мать иронично вздернула одну бровь.

– Недостойная? Ну вот видишь, ты и сам, оказывается, всё понимаешь.

Ромка повернулся к матери, сверкнул гневным взором, затем отчеканил: