Моя навсегда - стр. 3
– Почему нельзя отправить Ильина? – перебил его Стрелецкий, выпалив чуть ли не в отчаянии.
– Не может он. Жена у него должна родить со дня на день.
– А Вахрушева?
– Вахрушева? С проверкой? Ты сам-то понял, что сказал? Он там будет пить с каждым, кто нальёт, не просыхая. А потом привезёт липовые акты. Мол, всё в ажуре, никаких нарушений…
– Почему нельзя отправить туда Бучинскую?
– Можно. Бучинская тоже едет в Кремнегорск. Вместе с тобой. Ну, не могу я её одну отправить. Боюсь, не справится Лиля. Опыта у неё мало… У тебя… – генеральный замялся, но всё же спросил: – У тебя там что-то личное? Что-то плохое было? Поэтому не хочешь туда ехать?
В кабинете директора повисла тяжелая пауза. Стрелецкий не двигался и молчал. Но взгляд его, по-прежнему устремленный в невидимую точку на столе, горячечно блестел. Генеральный даже подумал: может, и правда отправить кого-то другого? Кто знает, что там с ним случилось, в Кремнегорске этом. Вдруг и впрямь что-то ужасное, раз его как подменили…
– Хорошо, – глухо произнёс Стрелецкий. – Я вас понял. Раз надо – поеду.
И в своей манере, не дожидаясь дозволения, встал с каменным лицом, задвинул кресло и вышел из кабинета генерального.
2. 2
Роман спустился в свой отдел этажом ниже. Бросил коротко: не беспокоить. И закрылся у себя, повернув ключ в замке, хотя сроду этого не делал.
Одиночество – вот что ему требовалось в эту минуту как воздух. Побыть немного одному, поразмыслить. В конце концов, прийти в себя.
Он откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза – яркий свет сейчас мешал, не давал сосредоточиться и подумать. А подумать было о чём…
И что ему теперь делать? Наступить себе на горло и действительно поехать? Ну допустим. А он выдержит? Сумеет ли вернуться туда, откуда сбежал восемь лет назад в спешке, как вор? Сможет ли снова встретить тех, кого когда-то знал, смотреть им в лица, разговаривать, если придется? Не факт, если от одной мысли об этом его тут же бросает в холодный пот. А ведь там ещё и она…
Роман негромко и сдавленно простонал, словно от приступа острой боли.
Господи, он так усердно старался забыть родной Кремнегорск и всё, что с ним связано. И даже почти сумел. И тут вдруг эта чертова командировка как снег на голову. Нет, не снег, а кое-что поувесистее…
Ну правда – что за ирония? Вот так живешь себе худо-бедно, что-то делаешь по накатанной, и почти не вспоминаешь о прошлом, как вдруг оно врезается в тебя на полном ходу. Обрушивается смертоносной лавиной.
Нет, он не сможет. Не вынесет. Слишком больно. До сих пор больно… нестерпимо. Он-то надеялся, что раны зарубцевались. Но вот замаячила перспектива вновь оказаться там – как они тут же вскрылись и закровоточили.