Моя любовь, моё проклятье - стр. 100
Ремир вдохнул поглубже, насладиться, потом скосил глаза к девушке и… внутри всё сжалось от ужаса. Зажмурился крепко-крепко. Снова взглянул. Она! Полина! Мирно спит у него плече, закинув ногу на его бедро. И эта простая мысль, что она, да ещё и совершенно обнажённая, сейчас у него в объятьях, просто сносила голову.
И тут же, как яркие фотовспышки, всплывали один за другим фрагменты вчерашнего вечера, вчерашней ночи. Как поймал её в коридоре – а хотел ведь пройти мимо, но не смог. Как впился поцелуем, и от губ её рассудок помутился окончательно. Как любил её на этом самом диване с такой неистовой страстью и отчаянием, будто иначе погибнет. Он и правда, чуть не погиб, когда всё, что полыхало, бушевало, болело внутри, наконец взорвалось мощным и нестерпимо ярким, до слепящих кругов перед глазами, оргазмом.
Кровь вновь прихлынула, и тело сразу ожило, забив на волю хозяина. Пах стремительно наливался жаром и тяжестью, так что ситуация грозила вот-вот стать бесповоротной и непоправимой. Впрочем, непоправимое уже случилось, но пусть оно хотя бы не повторится!
Ремир осторожно высвободил руку, сдвинул её ногу и, призвав всю силу воли, встал с дивана, изнемогая от мучительного и острого желания. Голова еле соображала.
Одежда и его, и её беспорядочно валялась по всему полу. Брюки и рубашку, точно изжёванные, достал из-под дивана, даже стыдно надевать, а носков он и вовсе не нашёл. Но пока оставались хоть крупицы разума в дурной голове, Ремир поспешно оделся, только вот перед тем, как малодушно сбежать, зачем-то остановился, снова посмотрел на неё, на спящую. И в груди так остро, так пронзительно защемило, что до боли захотелось наплевать на всё: на здравомыслие, на положение и работу, на прошлое, наконец. Наплевать и остаться с ней. И чтобы они опять, как вчера ночью… Потянулся невольно рукой к её волосам, размётанным по подушке, но тут же спохватился.
«Что ты творишь?! Прекрати, идиот!», – стиснув челюсти, приказал себе он и решительно вышел из комнаты.
К счастью, замок на входной двери оказался с защёлкой, иначе пришлось бы её будить, а Ремир даже помыслить не мог, как теперь, после всего, в глаза ей взглянуть, не то что заговорить.
Он тихо выскользнул в подъезд и осторожно затворил за собой дверь.
Несколько минут он петлял по дворам – спросить дорогу было не у кого.
Наконец вышел к автобусной остановке, тоже безлюдной. Собственно, чему удивляться – суббота, пять утра. Хотя даже и пяти, наверное, ещё нет. Он поднял запястье, но часов не обнаружил. Здорово! Похлопал по карманам – ни портмоне, ни телефона при нём тоже не оказалось. Вообще замечательно! Забрался к чёрту на рога, и куда теперь?