Моя любимая кукла - стр. 12
– Я видела ее. – Тихо произнесла она, опустив глаза.
– Кого? «Валери?» – спросил Стефан.
– Да. Это было случайно. Как раз перед тем, как выпустить вас. Он нес ее в подвал. Это и в самом деле огромная картонка. Идите. Наверное, она ещё не успела покинуть его разум…
– Ты нам что-то ещё не договариваешь, Бел! – сказал Эдвард. – Вообще причем тут краски, кисточки и прочее? Это связано с тем, что наш предок был художником?
Стефан согласно кивнул и поглядел на сестру. Та, пряча взгляд, коротко кивнула.
– Бабушка рассказывала, что наш предок перед кончиной рисовал детей…
– И-и-и? – нетерпеливо протянул Стефан.
– И кажется… он не успел закончить картину…
– Но где она теперь? – спросил Эдвард.
– Пропала. Никто не видел ее. Я думаю, Сэмюель знает, что с ней…
– Ясно. Пошли.
Стефан потянул Эдварда за рукав рубашки.
В подвал вела узкая каменная лестница без перил. Ребята осторожно спускались, держась за холодные стены. Лестница вела прямо, а потом резко поворачивала налево. Там и находилось убежище Сушёной Воблы, где он упивался до бреда. Оттуда на ступеньки падал слабый свет.
Братья спускались медленно, но чем ближе подходили, тем больше страх нарастал в груди каждого. Из убежища дядьки доносились странные голоса. Там как будто находилось несколько человек. Один голос принадлежал Сушёной Вобле, другой – писклявый, детский – был не знаком.
Оставалась последняя ступенька, и Эдвард вцепился в плечо Стефана.
– Мне страшно! – прошептал он.
– Мне тоже. – Стефан положил ладонь на руку кузена, что так сильно сдавила его плечо.
Тут он мельком, словно из ниоткуда услышал голос матери. Она звала его. Когда она успела приехать?! Бел сказала, что родители прибудут не раньше утра!
– Нет! Только не сейчас! Уходи! – он затряс головой. – Ты мешаешь мне!
– Что с тобой, брат?! – Эдвард испуганно поглядел на Стефана – тот будто уснул на ходу!
– Все хорошо! Я здесь! – он часто-часто заморгал и сделал шаг.
И вот перед ними была маленькая комнатушка-погреб. Вместо кровати в углу лежал старый матрац, а возле него перевёрнутый ящик из-под спиртного. Он служил тумбочкой. На ней стояла масляная лампа.
Повсюду валялись горы разбитых бутылок. Стекла от них перемешались с баночками с засохшей гуашью, акварельными красками и кисточками разных размеров.
Их было даже больше, чем бутылок! Сушёная Вобла, наверное, делал огромную выручку ближайшим канцелярским лавкам!
Посередине этого бардака на корточках спиной к мальчикам сидел дядюшка. Он тихонько раскачивался, как мартышка на канате. Напротив него стояла фигура девочки, вырезанная из картона. Сушёная Вобла разговаривал с ней.