Моя чужая - стр. 45
Уже когда мы поднимались по лестнице, он сообщил, что его мать и отец уехали на все выходные на дачу. Внутри все затрепетало — я поняла, что скоро должно произойти.
Наконец, парень открыл дверь, повернулся ко мне.
— Проходи. — От его голодного взгляда мне стало не по себе. Нерешительно переступила через порог и, нащупав выключатель, уже собиралась зажечь свет, но Артём перехватил мою руку. — Не надо, — его голос дрожал.
В следующий момент я оказалась прижатой к стене, разгоряченное дыхание парня смешалось с моим. Да, я ждала этого. Часто в мечтах представляла, как он меня целует — трепетно, нежно, совсем как Никита. Нет! Стоп. О чём я?
Губы Тёмки настигли мои, втягивая их, захватили, а язык проник в рот. Не так, не так...
Хотелось крикнуть, дать знать, что он все делает неправильно. У меня закружилась голова от нехватки воздуха — рот был забит языком парня, а дышать носом была не в силах — его сдавливало лицо Артёма. Почувствовав у себя на груди его ладонь, судорожно выдохнула.
— Не надо... — набравшись сил, пробормотала, улучив момент, когда он оторвался от моих губ. — Не надо, я не хочу...
Он не слышал меня, охваченный страстью, вжался в меня всем телом так, что я чувствовала затвердевший ком, упиравшийся в живот ниже пупка.
Артём продолжал засасывать мои губы, а я в отчаянии пыталась оттолкнуть его, сгорая от стыда. Его пальцы крутили мои соски, и было немного больно, но, наверное, так и должно быть. В последнее время девчонки из класса как с ума посходили — собираясь тесными кучками только и делали, что трещали про свои впечатления и ощущения от любовных фривольностей. Я внимательно их слушала, наматывая на ус, а сама молчала, хранила свои воспоминания о поцелуе с Никитой втайне. Сейчас был самый неподходящий момент для подобных мыслей, но, как назло, они, словно гонимые ветром облака, наползали и наползали, заставляя меня невольно сравнивать двух парней.
Только когда Артём принялся стягивать с меня блузку, я, наконец, начала сопротивляться. Парень не ожидал этого, застыл, затем раздался щелчок, и прихожую залил неяркий свет.
— Ты что? — в темноте глаза Артема казались чёрными. — О-ля!
— Тём, я не могу...
— Что значит — не могу? А я? Ты обо мне подумала? — Я молчала, сложив руки на груди, прикрываясь ими, словно щитом. — Мне хочется с тобой... ну... того, — бормотал парень, тяжело дыша, тыкаясь лицом мне в плечо. А мне больше всего хотелось расплакаться. Разве так я представляла себе этот самый первый раз? — Ну, Оль, ну пожалуйста...
— Тём, Тёмочка, я не хочу, не хочу сейчас... ну пожалуйста...